Тибетский буддизм (Ваджраяна или Алмазная Колесница) - комплекс учений и медитативных техник, включающий традиции Махаяны, включая Ваджраяну. Это направление в буддизме возникло в 7-м столетии в Тибете, а затем распространилось по всему гималайскому региону.

В тибетском буддизме практикуют в основном тантрические практики. «Тантра» — это санскритское слово, которое означает «непрерывность». Тантра указывает главным образом на неменяющуюся природу ума, осознавание, которое находится за пределами любых ограничений, которое не рождается и не умирает, которое непрерывно от безначальных времен до окончательного просветления.

Писания, в которых содержатся учения о неизменной, ваджрной природе ума, называются тантрами, а свод знаний и методов, прямо раскрывающих природу ума, считается третьей «колесницей» буддизма, которая известа как Тантраяна или Ваджраяна. В буддизме санскритское слово «ваджра» означает нерушимость, подобную алмазу, и просветление, подобное мгновенному удару грома или вспышке молнии. Поэтому слово «Ваджраяна» может быть буквально переведено как «Алмазная колесница», или «Громовая колесница». Ваджраяну иногда рассматривают как высшую ступень Махаяны — «Великой колесницы» буддизма. Путь Ваджраяны позволяет достичь освобождения в течение одной человеческой жизни.

В настоящее время Ваджраяна распространена в Тибете, Монголии, Бутане, Непале, Бурятии, Туве, Калмыкии.

Практикуют Ваджраяну в некоторых школах японского буддизма (Сингон), а в последние десятилетия в Индии, и странах Запада. Все четыре существующие сегодня школы тибетского буддизма (Ньингма, Кагью, Гелуг и Сакья) относятся к Ваджраяне. Ваджраяна — путь трансформации нашего обычного ума, основанный на мотивации и философии Великой колесницы, но с особым взглядом, поведением и методами практики. Основными методами в Ваджраяне являются визуализация образов божеств, или йидамов, и в частности, визуализацией себя в образе божества для трансформации своих «нечистых» страстей, или эмоций, в «чистые», чтения мантры, выполнения особых жестов руками — мудр, почитание Учителя. Конечной целью практики является воссоединение с природой нашего ума. Для практики в Ваджраяне необходимо получение наставлений от достигшего реализации Учителя. Необходимыми качествами практикующего являются мотивация сострадания ко всем существам, понимание пустотности воспринимаемых явлений, и чистое видение.

Кроме того, тибетский буддизм унаследовал достаточно обширную индуистскую иконографию, а также многочисленные божества добуддийской религии Бон.

Стоит ли говорить, что различных Божеств, Будд и Бодхисаттв в тибетском буддизме великое множество. Кроме того, каждое из них может представать перед нами во множестве манифестаций, значительно отличающихся друг от друга визуально. Разобраться в хитросплетениях тибетской иконографии иногда непросто даже специалисту.

Характерной для тибетского буддизма является традиция передачи учения, духовной и светской власти в рамках линий перерождений (тулку) видных буддийских деятелей. В своём развитии данная идея привела к объединению духовной и светской власти в линии Далай-лам.

Здесь представлены изображения, наиболее часто встречающиеся в монастырях Тибета.

Важнейшие фигуры тибетского буддизма

Будды

Бу́дда Ша́кьямуни (санскр. गौतमबुद्धः सिद्धार्थ शाक्यमुनि, 563 до н. э. - 483 до н. э., дословно «Пробуждённый мудрец из рода Шакья (Сакья)» - духовный учитель, легендарный основатель буддизма.

Получив при рождении имя Сиддха́ттха Гота́ма (пали) / Сиддха́ртха Гаута́ма (санскрит) («потомок Готамы, успешный в достижении целей»), он позже стал именоваться Буддой (буквально «Пробудившимся») и даже Верховным буддой (Sammāsambuddha). Его также называют: Татха́гата («тот, кто так пришёл»), Бхагаван («господь»), Сугата (Правильно идущий), Джина (Победитель), Локаджьештха (Почитаемый миром).

Сиддхартха Гаутама является ключевой фигурой в буддизме и является его основателем. Рассказы о его жизни, его изречения, диалоги с учениками и монастырские заветы были обобщены его последователями после его смерти и легли в основу буддийского канона - «Трипитаки». Также Будда является персонажем многих дхармических религий, в частности - бона (позднего бона) и индуизма. В Средние века в поздних индийских Пуранах (например, в Бхагавата-пуране) он был включён в число аватар Вишну вместо Баларамы.

Чаще всего изображается в позе лотоса, сидящим на лотосовом троне, над головой, как и у всех Будд и святых нимб, означающий просветленную природу, волосы, как правило, синего цвета, связаны в шишку на темени, в руках чаша для подаяний, правая рука касается земли. Часто изображается в окружении двоих учеников.

Сверхъестественные качества Будды

В текстах, повествующих о жизни и деяниях Будды, постоянно упоминается, что он мог общаться с богами, демонами и духами. Они приходили к нему, сопровождали его и беседовали с ним. Сам Будда поднимался в мир небожителей и читал там свои проповеди, а боги, в свою очередь, неоднократно посещали его келью на земле.

Помимо обычного зрения Будда обладал особым глазом мудрости во лбу и способностью всевидения. Согласно традиции, этот глаз давал Будде возможность видеть прошлое, настоящее и будущее; восьмеричный (или срединный) путь; намерения и поступки всех существ, обитающих во всех мирах Вселенной. Это качество обозначается как шестифакторное знание Будды.

В свою очередь, всезнание Будды подразделяется на 14 типов: знание четырех истин (наличие страдания, причины страдания, освобождения от страдания и пути, ведущему к освобождению от страдания), способность достижения великого сострадания, знание постоянной изменчивости бытия, знание двойного чуда и другие типы знания.

Будда мог спускаться под землю, подниматься на небо, летать по воздуху, вызывать огненные мистерии, принимать любой облик. На его теле имелись 32 большие и 80 малых отметин, характерных для Будды, в том числе и родинки, наделенные магическими свойствами.

Будда достиг просветления в возрасте 35 лет. Он проповедовал на территории северо-восточной Индии в течении 45 лет. Когда ему было 80 лет, он сказал своему двоюродному брату Ананде, что скоро уйдет. Об этом подробно рассказывается в Париниббана – Суттане. Из пятисот монахов, несмотря на то, что среди них было много архатов, понять состояние Будды смог только Анурудда. Даже Ананда, достигший способности видеть миры богов, неправильно воспринимал его. Будда несколько раз повтоил, что Пробудившийся, если захочет, может пребывать в этом мире более кальпы. Если бы Ананда попросил Будду остаться, он остался бы. Но Анада сказал, что в общине все налажено и Пробудившийся может покинуть этот мир. Через несколько недель Будда принял в пожертвование некачественную пищу. По одной из версий, это были ядовитые грибы. Он сказал, что «только Пробудившийся может принять это пожертвование». Через непродолжительное время он лег на правый бок в роще деревьев сала, принял в монахи последнего ученика, и ушел в Паринирвану. Его последними словами были:

Все созданное подвержено закону разрушения
Достигайте цели за счет нераспущенности.

День рождения Будды Шакьямуни является национальным праздником Республики Калмыкия.

Будда прошедшего времени, воплотившийся на земле перед Буддой Шакьямуни. По легенде провел на земле 100 000 лет. Часто изображается вместе с Буддой Будущего (Майтрейей) и Буддой нашего времени (Шакьямуни). Руки чаще всего изображаются в виде мудры защитника.

Амита́бха или Амита́ Будда (санскр. अमिताभा, Amitābha IAST, «безграничный свет») - самая почитаемая фигура в буддийской школе Чистой земли. Считается, что он обладает множеством достойных качеств: поясняет универсальный закон бытия в Западном раю и принимает под своё покровительство всех, искренне взывавших к нему, вне зависимости от их происхождения, положения или добродетелей.

Один из Дхьяни Будд, или Будда Бесконечного Света, в дальневосточном буддизме известен как Будда Амида. Панчен Лама Тибета (второе лицо после Далай Лам), представляется, как земное воплощение Амитабхи. Изображается красным, в позе лотоса на лотосовом троне, руки в мудре классической медитации, в руках чаша для подаяний. Известен культ Чистой Земли этого Будды под названием Сукховати или Западный Рай. Сукхавати - рай Будды Амитабхи. (тиб. de va chen)

Сукхавати - магическая страна-кшетра, созданная дхьяни-буддой Амитабхой. Когда-то очень давно Амитабха был бодхисаттвой и дал обет, достигнув состояния будды, создать свою страну, которую назвали бы Сукхавати - Счастливая страна.

Она расположена неизмеримо далеко от нашего мира, и живут в ней лишь рожденные в лотосе - бодхисаттвы высшего уровня. Они живут там бес­конечно долго, наслаждаясь покоем и беспредельным счастьем среди плодородной земли, животворящих вод, окружающих чудесные дворцы обитателей Сукхавати, возведенные из золота, серебра, драгоценных камней. В Сукхавати не бывает стихийных бедствий, и ее жителям не страшны обитатели других областей сансары - хищ­ные животные, воинственные асуры или смертельно опасные прета. Помимо Сукхавати, расположенной в западном направлении буддийской вселенной, существуют и другие миры, созданные духовной силой иных дхьяни-будд.

Бодхисаттва Амитаюс (тиб. tse dpag med)- это изображение божества долгой жизни, по тибетски называемого «Це паг мэд», и призываемого в практиках и ритуалах продления жизни.

Будда Бесконечной Жизни, особая ипостась Амитабхи. Бодхисаттва Амитаюс находится в Западной части Мандалы и представляет семейство Падма (Лотоса). Он восседает на павлиньем троне; в сложенных в позе медитации руках держит вазу с нектаром долгой жизни. Верующий, постоянно начитывающий мантру Амитаюса, может обрести долгую жизнь, процветание и благополучие, а так же избежать внезапной смерти.

Манла — Будда медицины, (тиб. smanbla)

Полное имя Будды Медицины — Бхайшаджягуру Вайдурьяпрабха, Исцеляющий Учитель Лазуритового Сияния Манла. Подобно Будде Шакьямуни и Амитабхе он носит одежды монаха и восседает на лотосовом троне. Его левая рука находится в мудре медитации, держит монашеский сосуд для подаяний (патра) наполненный нектаром и плодами. Правая рука расположившись на колене с открытой ладонью, в мудре дарования благословения и держит стебель миробалана (Terminalia chebula), растения, известного как царь всех лекарств из-за эффективности в лечении умственных и физических болезней.

Наиболее отличительная особенность Будды Медицины — его цвет, глубокий синий лазурит. Этот драгоценный камень был высоко почитаем Азиатскими и Европейскими культурами в течение больше чем шести тысяч лет и, до недавнего времени, его ценность оспаривала, а порой и превышала стоимость алмаза. Аура тайны окружает этот драгоценный камень, возможно, потому что основные шахты расположены в отдаленной Бадакшанской области северо-восточного Афганистана.

Исцеляющий Учитель Лазуритового Сияния Манла — один из наиболее почитаемых Будд буддийского пантеона. Сутры, в которых он появляется, сравнивают его Чистую землю (место пребывания) с западным раем Амитабхи, и перерождение там считается таким же высоким, как и перерождение в Буддийском раю Сукхавати. Начитывание мантры Манлы, или даже простое повторение его святого имени, как считают, достаточно для освобождения от трех низких рождений, защищает от опасностей на море и убирает опасность несвоевременной смерти.

Дхьяни Будды

Акшобья Амогхасиддхи

Ратнасамбхава Вайрочана

Всего существуют 5 Дхьяни Будд, у каждого собственный цвет и различное положение рук (мудры), кроме того, изображение каждого из Будд обладает особыми атрибутами. Дхьяни Будды — Вайрочана (Нампар Намтсе), Акшобхья (Микьеба или Матрукпа), Ратнасамбхава (Ринчен Джунгне), Амогасиддхи (Донье Друпа), Амитабха.

Шакьямуни — Будда нашего исторического периода. Чтобы понять его образ мы должны осознать, что такое»Будда»

Будда — как человеческое существо, так и божественное, независимо в мужской или женской форме, которое «пробудилось» от неведения сна и очистило всю негативность, а также это тот, кто «распространил» свою безграничную силу и сострадание.

Будда-это форма бытия, которая достигла самого наивысшего совершенства. Он является совершенной мудростью (переживание истинной природы действительности) и совершенным состраданием (воплощением желания блага для всех).

Состояние Будды выходит за пределы страдания и смерти, и включает в себя совершенные способности ощущать и передавать счастье всем живым существам.

Часто его изображают сидящим в европейской позе на возвышении, похожем на стул или кресло. Иногда его изображают на белом коне. Порой его представляют сидящим в традиционной позе Будды, с перекрещенными ногами, либо в лалитасане (поза, когда одна нога свешивается, опираясь иногда на меньший лотос, а другая лежит так, как в обычном положении будды).

Майтрея убран в украшения. Если на его голове корона, то она венчается небольшой ступой (чайтья, чортен; сооружение, символизирующее Вселенную в буддизме). Его тело золотисто-жёлтого цвета, он носит монашескую одежду. Руки сложены в дхармачакра-мудре (жест изложения буддийского закона). Встречается форма Майтреи с тремя лицами и четырьмя руками. Одна из его левых рук держит цветок нагкешвара (шафран), положение одной из правых рук – варада-мудра (жест дарующего благо), две других руки сложены у груди в дхармачакра-мудре, или в иных жестах.

Майтрею признают все течения буддизма. Его имя часто упоминается в комментариях буддийской литературы.

Считается, что Арья Асанга прослушал непосредственно и записал пять трактатов Майтреи. В результате долгой аскетической практики Асанга очистился от омрачений ума, и ему явился Майтрея.

Заслуживает внимания и другая точка зрения, будда Майтрея – бодхисаттва, он может воплощаться там, где он более нужен, эманации будды могут пребывать одновременно в разных мирах.

Бодхисаттвы

Поклявшиеся достичь Бодхи (Просветления) и возрождаться вновь и вновь, пока не будут спасены все живые существа. Таким образом, Бодхисаттвы в отличие от Будд после достижения просветления не уходят окончательно в Нирвану.

Бодхисаттва Сострадания. Авалокитешвара (тиб.: Ченрези) означает «сострадательный взгляд» или «Владыка, смотрящий с высоты». Он проявляет бесконечную любовь и сострадание ко всем живым существам. Когда-то бодхисаттва Авалокитешвара был одним из учеников Будды Шакьямуни, и Будда предсказывал, что Авалокитешвара сыграет важную роль в истории Тибета. В древние времена тибетцы были воинственным народом, отличались крайней свирепостью, и никто не решался воздействовать на них, за исключением бодхисаттвы Авалокитешвары. Он сказал, что постарается, чтобы «вся эта кровожадная страна наполнилась светом». Так случилось, что Авалокитешвара выбрал тибетцев, а не наоборот. Позднее Ченрези был признан божественным покровителем Страны снегов, а далай-ламы и кармапы стали считаться его эманациями. Авалокитешвара является духовным сыном будды Амитабхи, на танках часто над его головой изображают фигуру Амитабхи.

Авалокитешара может проявить себя в 108 обликах: как будда, в монашеской одежде, с «третьим глазом» и ушнишей; гневное проявление – Белый Махакала; тантрическая форма красного цвета с четырьмя руками; форма с темно-красным телом в союзе с юмом розово-красного цвета и др.

Наиболее часто встречается форма с четырьмя руками. Тело Ченрези белого цвета, две главные руки сложены перед грудью в жесте просьбы, мольбы, это демонстрирует его желание помочь всем существам выйти за пределы страдания. Между руками он держит прозрачную драгоценность, исполняющую желания, это означает благожелательность ко всем видам существ: асурам, людям, животным, духам, обитателям ада. В правой верхней руке хрустальные четки-мала со 108 бусинами (напоминание о мантре Ченрези). В левой руке, на уровне плеча, голубой цветок утпала (символ незапятнанности мотивации). Через левое плечо перекинута шкура антилопы (как напоминание о ее качествах: антилопа проявляет особую любовь к детям и очень вынослива).

Волосы убраны в узел, часть волос ниспадает на плечи. Бодхисаттва одет в шелковые одеяния и украшен пятью видами драгоценностей. Он сидит в позе лотоса на лунном диске, под лунным – солнечный диск, ниже – лотос, как правило, естественной формы.

Есть множество вариантов изображений Авалокитешвары, наиболее популярная четырехрукая форма (Тондже Ченпо), где он изображен сидящим на лунном диске, покоящемся на цветке лотоса, тело Бодхисаттвы белого цвета, в руках он держит четки и цветок лотоса, символ сострадания. Еще одна популярная форма, это тысячерукий Бодхисаттва (Чактонг Джентонг) с одиннадцатью головами.

Манжушри - Бодхисаттва Великой Мудрости, является символом Ума всех Будд. Тело чаще всего желтого цвета, на голове корона. Для спасения живых существ он проявляется в пяти мирных и гневных формах. В своей правой руке Манжушри держит меч Мудрости, рассекающий неведение, а в левой - стебель лотоса, на котором покоится Праджняпарамита Сутра - Сутра Запредельной Мудрости. В древних манускриптах описывается резиденция Манжушри, которая находится на пяти вершинах Утай-Шаня, к северо-западу от Пекина. С древних времен тысячи буддистов совершали паломничества к подножию этих вершин. Считается, что верующий, поклоняющийся Манжушри, обретает глубокий ум, хорошую память и красноречие.

В нижнем левом углу танка изображен Авалокитешвара - воплощение бесконечного сострадания всех Будд. Его первые две руки сложены вместе у сердца в жесте, умоляющем всех Будд и Бодхисаттв о заботе и покровительстве всех живых существ и защите их от страдания. В них он держат Драгоценность Исполняющую Желания - символ Бодхичитты. В своей другой правой руке Авалокитешвара держит четки, сделанные из кристалла и символизирующие его способность освободить всех существ от Сансары через практику начитывания шестисложной мантры ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ. В своей левой руке он держит стебель синего лотоса утпала, символизирующего его безупречную и сострадательную мотивацию. Полностью расцветший цветок утпала и два бутона показывают, что сострадательная мудрость Авалокитешвары пронизывает прошлое, настоящее и будущее. На левое плечо Авалокитешвары наброшена шкура дикого оленя, представляющая добрый и нежный характер сострадательного Бодхисаттвы и его способность подчинить заблуждения.

Справа изображен Ваджрапани, Бодхисаттва Великого Могущества. Цвет тела - темно-синий, держит в правой руке золотой ваджр, стоит на лотосе и солнечном диске в огне мудрости. Эта триада - Авалокитешвара, Манджушри и Ваджрапани символизирует собой Сострадание, Мудрость и Могущество всех Просветленных. Над всей группой, в глубоком синем небе изображен Будда Шакьямуни, Будда нашего времени. Слева от него - Дже Цзонхава, основатель школы Гелуг-па. Справа - Его Святейшество Далай Лама XIV.

Зелёная Тара (тиб. sgrol ljang ma)

Зелёная Тара является наиболее действенным и активным проявлением всех Тар. Зеленый цвет тела указывает на ее принадлежность к семейству (генезису) Будды Амогасиддхи, трансцендентального Будды, занимающего северную сторону Мандалы.

Она восседает на лотосе, солнечном и лунном дисках в элегантной позе. Ее правая нога спускается с сидения, тем самым, символизируя готовность Тары мгновенно прийти на помощь. Левая нога согнута, и находиться в состоянии покоя (скр. lalitasana). Изящным движением рук она держит голубые цветы лотоса (скр. utpala).

Считается, что Зелёная Тара появилась из слезинки правого глаза Бодхисаттвы Арьябалы. Цвет ее тела символизирует активность и мгновенное исполнение любой просьбы верующего.

Бодхисаттва в женском воплощении, особая женская манифестация Авалокитешвары, возникшая по легенде из его слезы. Символизирует Чистоту и Изобилие и считается особой защитницей Тибета, очень популярна среди населения, поскольку тибетцы верят, что Тара исполняет желания. Белая Тара олицетворяет день, зеленая Тара ночь.

Имя «Тара» обозначает » Спасительница». Говорится, что её сострадание ко всем живым существам, её желание спасти всех от мучений Сансары, сильнее, чем материнская любовь к собственным детям.

Так же, как Манжушри является Бодхисаттвой Великой Мудрости всех Просветлённых (Будд), а Авалокитешвара — Бодхисаттва Великого Сострадания, то Тара — это Бодхисаттва, являющая собой магическую активность всех Будд прошлого, настоящего и будущего.

Белая Тара имеет семь глаз — по одному на каждой ладони и ступнях, а также три на лице, что символизирует её всеведение страдания во всей Вселенной.

Так же, как и у Зеленой Тары, мудра (жест) Белой Тары обозначает дарование спасения, а цветок лотоса, который она держит в левой руке, является символом Трёх Драгоценностей.

Божества Защитники

Особые формы существ, поклявшихся защищать Дхарму. Это могут быть как гневные манифестации Будд и Бодхисатв, так и существа-демоны (Дхармапала и Ийдамы), обращенные Гуру Ринпоче (Падмасабхава) и также принявшие обет защитников Учения.

Чокьенг (Четыре божества защитника)

Отвечают за 4 стороны света и часто изображаются при входе в тибетские монастыри.

Ваджрабхайрава или просто — Бхайрава, буквально — «Ужасающий»), также известный как Ямантака (санскр. Yamāntaka; тиб. gshin rje gshed, букв. «Сокрушающий Владыку Смерти», «Уничтожающий Правителя Смерти», «Уничтожающий Яму») – выступает как гневное проявление бодхисаттвы Манджушри. Ямантака также является йидамом и дхармапалой в буддизме Ваджраяны.

В коренной Бхайрава-тантре Манджушри принимает форму Ямантаки, чтобы победить Яму. Поскольку Манджушри – это бодхисаттва мудрости, мы можем понимать аллегорию с убийством Ямы, как победу мудрости над смертью, как достижение Освобождения, разрывающего цепь перевоплощений.

Имя йидама Ваджрабхайрава позволяет говорить о заимствовании ранними буддийскими практиками некоторых черт шиваизма. Само имя Бхайрава («Ужасный») – это одно из имён Шивы (которого часто называют Махабхайрава – «Великий Ужасный»), ипостаси, в которой он предстаёт как бог бешеного безумия, облачённый в кровавую кожу слона, возглавляющий дикую пляску чудовищных духов. Спутник Шивы – бык, его атрибут (иногда – ипостась) – обнажённый лингам (фаллос), его оружие – трезубец, его ожерелья сделаны из человеческих черепов или голов.

Другое имя Ваджрабхайравы – Ямантака («Одолевший Яму»), Ямари («Враг Ямы»), считается проявлением гневного аспекта бодхисаттвы Манджушри, которую тот принял, дабы одолеть разбушевавшегося царя преисподней. На философском уровне эта победа понимается как торжество алмазной мудрости высшей реальности над злом, невежеством, страданием и смертью.

Культ Ямантаки тесно связан с Цонкхапой, а поскольку они оба являются эманациями бодхисаттвы Манджушри, то и вся школа гелукпа находится под покровительством йидама Ямантаки.

Тибетцы называют Махакалу ―“Великий Черный Защитник” или “Великое Черное Сострадание”; он одновременно является и идамом, и дхармапалой. Посвященная ему Махакала-тантра, принесенная в Тибет в XI веке переводчиком Ринченом Сангпо, была написана, согласно легендам, великим йогом Шаварипой, который вызвал бога во время своей медитации на южноиндийском кладбище.

Махакала в своей основной, шестирукой форме является одним из главных покровителей Тибета. Всего существует семьдесят пять форм этого божества. Шестирукий, также называемый Джняной Махакалой, особенно силен в деле победы над врагами. Практика Махакалы преследует две цели: высшую ― достижение Просветления, а также устранение препятствий, увеличение силы и знаний, исполнение желаний.

Хаягрива (санскр. हयग्रीव, буквально «лошадиная шея»; т. ж. Хайягрива) - персонаж индуистской мифологии (в современном индуизме обычно как воплощение Вишну) и буддийской образной системы (как «гневное божество-защитник Учения», дхармапала), также обнаруживается в древнем джайнизме. В архаичных статуях индуизма представлен с человеческим телом и головой лошади, в буддизме небольшая голова лошади (или три головы) изображаются над человеческим лицом (лицами).

Хаягрива стал популярным образом в буддизме (в Тибете и Монголии под именем Дамдин, в Японии как Бато-каннон). Он многократно фигурирует в тибетском буддизме: в связи с фигурами Падмасамбхавы, Далай-ламы V, как главное божество монастыря Сэра.

Истоки образа связываются с древнеарийским культом лошади (ср. культ лошади в жертвоприношении ашвамедха). В дальнейшем он, по-видимому, был переосмыслен при кодификации Вед и развитии вайшнавизма и буддизма. У тибетцев и монголов образ Хаягривы также связан с таким благом, как умножение стад лошадей.

Считается гневной манифестацией Будды Амитабхи. Часто изображается красного цвета.

Ваджрапани (санскр. vajra - «удар молнии» или «алмаз», и pāṇi - «в руке»; то есть «держащий ваджру») - в буддизме бодхисаттва. Является защитником Будды и символом его могущества. Широко распространён в буддийской иконографии как один из трёх божеств-охранителей, окружающих Будду. Каждый из них символизирует одну из добродетелей Будды: Манджушри - проявление мудрости всех Будд, Авалокитешвара - проявление сострадания всех Будд, Ваджрапани - проявление могущества всех Будд, точно также, как Манджушри является Бодхисаттвой Великой Мудрости всех Просветлённых; Авалокитешвара — Бодхисаттвой Великого Сострадания, а Тара — это Бодхисаттва, являющая собой магическую активность всех Будд прошлого, настоящего и будущего. Для практикующего — Ваджрапани это гневный идам (медитационное божество) который символизирует победу над всей негативностью.

Палден Лхамо — основная защитница в Тибетском Буддизме и единственное женское божество среди группы Восьми Защитников Дхармы (скр. Dharmapalas). Женское воплощение Махакалы. Она особенно влиятельна в школе Гелугпа, для последователей которой, Лхамо является особой защитницей Лхасы и Далай Ламы. Её отражение появляется на озере, известном как Лхамо Латсо, расположенном в стапятидесяти километрах юго-восточнее Лхасы. Это озеро знаменито для предсказания будущего, отражаемого на его поверхности. Палден Лхамо (скр. Shri Devi) — это Тибетское представление об ужасающей черной Индийской богине. Легенды объединяют её как с Тарой, так и с Сарасвати. На крупе мула висит клубок волшебных нитей, сделанный из скрученного в шар оружия. Здесь же находится глаз, который появился, когда Лхамо вытащила копьё, которое бросил в неё муж, король людоедов, когда она покидала Цейлон. Божества, сопровождающие Лхамо, это Крокодило-головая Дакини (скр. Makaravaktra), ведущая мула, и Львино-головая Дакини (скр. Simhavaktra) позади неё.

Чакрасамвара или Корло Демчог / Khorlo Demchog / ‘Khor-lo bDe-mchog, букв. «Круг Высшего Блаженства») – божество медитации, главный идам в Чакрасамвара-тантре. Божество, покровитель одной из высших тантр буддизма Чакрасамвара Тантры. Тантра Чакрасамвары была проповедана Буддой Шакьямуни в стране Дакинь. В Индии это учение возродилось благодаря йогину Луйипе, который в состоянии самадхи получил наставления по Чакрасамваре от дакини Ваджраварахи. Традиция Чакрасамвары сохранилась до наших дней. Главное внимание в Чакрасамвара-тантре уделяется порождению четырёх типов блаженства (связаны с главными чакрами в тонком теле человека). Это характерно для материнских тантр, к которым относят Чакрасамвара-тантру. Она легко практикуется людьми с художественными наклонностями. Чакрасамвара, имеет две основных формы: с двумя или с двенадцатью руками. В обоих случаях его изображают в соединении с духовной супругой Ваджраварахи (тиб. Дордже Пагмо). Их союз – символ единства пустоты и блаженства. Тело Самвары – синего цвета. Он носит тигровую шкуру, обернутую вокруг талии, и шкуру слона. Его четыре лица (в двенадцатирукой форме) – жёлтого, синего, зелёного и красного цветов. На нём – костяные украшения, тигра с пятью черепами (символ пяти просветлённых семейств), гирлянда из 51 человеческой головы. Ваджраварахи изображается красного цвета, у неё одно лицо и две руки. Обнимая супруга, в руках она держит капалу и дегуг.

Исторические персонажи

Гуру Падмасамбхавой, является первым основным учителем тантрической традиции в Тибете. Будда Шакьямуни обещал переродиться в форме Гуру Падмасамбхавы, чтобы распространить учения ваджраяны в этом мире. Будда девятнадцать раз предсказывал действия Падмасамбхавы в сутрах и тантрах. В точности, как было предсказано, Гуру Падмасамбхава чудесным образом родился в цветке лотоса на северо-западе Индии, в стране Уддияна, через восемь лет после ухода Будды Шакьямуни, примерно 500 лет до н.э.

Гуру Падмасамбхава появился в лотосе в виде восьмилетнего мальчика. Царь Индрабхути пришел посмотреть на него и задал ему пять вопросов: «Откуда ты появился? Кто твой отец? Кто твоя мать? Что ты ешь? Что ты делаешь?» Гуру Падмасамбхава ответил: «Я появился из нерожденного состояния, дхармадхату. Имя моего отца — Самантабхадра, а имя моей матери — Самантабхадри. Моя пища — двойственные мысли, а работа — труд на благо всех живых существ.» Когда король услышал эти ответы, он очень обрадовался и попросил Гуру Падмасамбхаву отправиться с ним во дворец и жить там в качестве его сына. Гуру Падмасамбхава отправился во дворец и жил там много лет. Оставив дворец, он исполнил пророчество Будды Ваджрасаттвы: он путешествовал по различным местам в Индии, жил на кладбищах и выполнял различные формы медитации. Он уже был просветленным, но выполнял эти практики, чтобы продемонстрировать, что медитация приводит к просветлению.

Гуру Падмасамбхава занимает особое место среди тибетских буддийских школ, большинство из которых ведут линию своих передач и благословений прямо от него. Он — воплощение всех просветленных существ. Конечно, все будды трудятся на благо живых существ, но, поскольку Гуру Падмасамбхава сделал учения ваджраяны доступными для нас, он считается особым буддой нашей эпохи.

Чже Цонкапа (1357-1419), основатель школы Гелуг(тиб. dGe-lugs-pa или dGe-ldan-pa), получившей также распространение в Монголии и Бурятии (XVI-XVII вв.).

В 1403г. в монастыре Радэнг (тиб. Rwa-sgreng), принадлежавшем школе Кадампа, Цонкапа составил два основополагающих текста «новой Кадампы» (как называют школу Гелукпа в тибетской традиции): «Лам-рим чэн-мо» («Великие ступени Пути») и «Нгаг-рим» («Ступени Мантры»).

В 1409г. Цонкапа установил «великое служение» (тиб. smon-lam chen-mo, санскр. mahвpraтidhana) в Лхасе, а также украсил золотом и бирюзой статую Будды Шакьямуни в главном храме Лхасы - Чжо-кханге(тиб. Jo-khang).

Пятый Далай-лама, Лобсанг Гьяцо (годы жизни 1617-1682) – самый известный в истории перерождений далай-лам, также прозванный «Великий Пятый». При его правлении установилась централизованная теократическая форма правления. Он также прославился своими многочисленными религиозными трактатами в традициях гелуг и ньингма.

Будущий Далай-лама родился в Тибете в местности Чинвар Тагце округа Таргьей (Центральный Тибет) 23-го числа 9-го лунного месяца 1617 года. В 1642 г. Далай-лама был посажен на трон Шигадзе. Правитель ойратского племени хошоутов Гуши-хан объявил, что дарует ему верховную власть над Тибетом, что знаменовало основание новой (после школы Сакья) тибетской теократии. Столицей, а также резиденцией правительства, была объявлена Лхаса, где в 1645 г. было начато строительство дворца Потала. В 1643 году Далай-лама V получил дипломатическое признание со стороны Непала и Сиккима в качестве политического главы тибетского государства. С детства Пятый Далай-лама, Лобсанг Гьяцо, был спокойным и серьёзным, а затем проявил себя смелым и решительным. Немногословный, он всегда был убедительным. Будучи гелугпинцем, он поддерживал выдающихся лам других традиций, за что подвергался изрядной критике. Он игнорировал её, поскольку предпочитал быть знакомым с верованиями и учениями соперников, чем оставаться невежественным в их отношении… Он был сострадательным по отношению к подданным и мог быть безжалостным при подавлении восстаний. В своей работе, посвященной вопросам светской и духовной жизни, он замечает, что не нужно сочувствовать человеку, который должен быть казнён за свои преступления.

* * *

Нгаванг Лобсанг Гьяцо занимает видное место в линии передачи учений Ньингмапы, а Дуджом Ринпоче написал о нём в своей знаменитой Истории школы Ньингма, поместив его среди других важных тертонов. Это упоминание связано с его откровениями чистого видения Гъячен Нъернга, что означает Двадцать пять запечатанных учений.

Те времена характеризуются религиозно-политическими конфликтами между тибетскими религиозными традициями. Хошоутский хан Гуши, покровитель традиции гелуг, разгромил оппозицию в Кхаме, Шигадзе и других регионах. Часть монастырей были реорганизованы в гелугпинские, несколько монастырей были разрушены. В частности, был разрушен монастырь покойного Таранатхи. Хан Гуши передал всю власть в Тибете Далай-ламе V. В 1645 г. в Лхасе было начато строительство дворца Потала. В 1652 г. по приглашению императора Шуньчжи Далай-лама прибыл в Пекин в специально построенный для него Жёлтый дворец. Император пожаловал его титулом «Проникающий, несущий громовой скипетр, подобный океану лама», получив в ответ титул «Небесный бог, Манджушри, Наивысший, Великий Владыка».

Пророчества нескольких откровений чистого видения говорят о Пятом Далай-ламе как о воплощении просветлённой активности царя Трисонг Дэцена.

Он ощущал глубокую связь с традицией Ньингма и Гуру Падмасамбхавой, а среди его важнейших учителей были такие великие ньингмапинские мастера, как Цурчен Чойинг Рангд-рол, Кхентон Палджор Лхундруп, Тердаг Лингпа и Минлинг Терчен Джюрме Дорже.

Он ушёл из этого мира на шестьдесят шестом году жизни (1682г.) в резиденции Потала во время медитации на Курукуллу, божество, связанное со способностями овладения и подчинения. Это было расценено как благоприятный знак и указание на силу его просветлённой активности в будущем.

Однако его кончина утаивалась в политических целях на протяжении 15 лет его премьер министром, который для замены нашёл двойника.

[Сон’-цен Гам-по]) был тридцать третьим царём в династии Чогьял(тиб. chos rgyal = санскр. dharmarāja – «Царь Дхармы»), и он был первым из трёх великих Дхармараджей, царей, распространявших буддизм в Тибете. Его также именовали Триде Сонгцен и Три Сонгцен (тиб. khri lde srong btsan, khri srong btsan). Согласно Будону Ринчендубу время жизни Сонгцена Гампо – 617–698 годы н.э. При нем были построены первые буддийские храмы Был построен знаменитый храм Лхасы – Раса Трулнанг. Этот храм впоследствии был переименован в Джокханг (тиб. jo khang – «Храм Джово»).

На тханках Сонгцен Гампо изображается как царь, сидящий на троне. В руках у него часто изображают Колесо Закона и цветок лотоса, на его голове – оранжевый или золотой тюрбан, на вершине которого изображается голова Будды Амитабхи. Обычно, рядом с ним изображают двух жён: с левой стороны – Венченг, с правой стороны – Бхрикути.

Внук Сонгцена Гампо, следующий тибетский монарх, покровитель буддизма, при нем построен первый монастырь Самье. Был тридцать седьмым царём из династии Чогьял. Время его жизни: 742–810гг. Царь Трисонг Децен был вторым после Сонгцена Гампо великим Дхармараджей Тибета. При содействии этого царя буддизм широко распространился в Стране Снегов. Трисонг Децен пригласил из Индии в Тибет Падмасамбхаву, Шантаракшиту, Вималамитру и многих других буддийских учителей(*). Во время его правления первые тибетцы приняли монашеские обеты, пандиты и лоцавы(**) перевели многие буддийские тексты, а также были организованы многочисленные центры для духовной практики.

* Говорят, что за время своего правления Трисонг Децен пригласил в Тибет сто восемь буддийских учителей.

** Лоцавами (тиб. lo tsa ba – переводчик) тибетцы называли переводчиков, переводивших на тибетский язык буддийские тексты. Они работали в тесном сотрудничестве с индийским пандитами. Пандитами называли буддийских учёных

Тибетский йог и мистик 11 века (1052-1135). Учитель тибетского буддизма, знаменитый йог-практик, поэт, автор многих песен и баллад, до сих пор популярных на Тибете, один из основателей школы кагью. Его учителем был Марпа-переводчик. С сорока пяти лет он основался в пещере Дракар Тасо (Зуб лошади белой скалы), а также стал странствующим учителем. Миларепа освоил многочисленные практики медитации и йогические практики, которые передал своим ученикам.

*История Поталы, дворца далай-лам, восходит к 7-му веку, когда царь Сонгцэн Гампо распорядился построить в центре Лхасы, на Красной Горе, дворец. Само название дворца происходит из санскрита, и обозначает «Мистическая Гора». Позднее Пятый Далай-лама, объединивший разрозненные феодальные княжества в единое государство, за что был прозван в народе «Великим», перестроил и увеличил дворец. Потала расположена на 3700 метрах над уровнем моря, ее высота составляет 115 метров, разделенных на 13 этажей, общая площадь которых более 130 000 квадратных метров. Нет точных данных о том, сколько же в Потале комнат и залов. Их число составляет «несколько более тысячи», и найдется совсем немного людей, которые смогли обойти их все. Дворец Потала входит в «Книгу всемирного наследия ООН».

Использованные ресурсы

Сутра в переводе с санскрита означает «нить». Подобно тому, как жемчужины нанизаны на нить, так и знания в сутрах нанизаны на «нить» повествования. Сутры зародились в Индии, там они коротко и ёмко выражали суть учения в удобной для устной передачи форме.

В отличие от них сутры буддизма имеют повествовательный характер и содержат в себе скрытый смысл, уловки, позволяющие каждому живому существу объяснить истину на понятном ему языке. Поучительные истории о простых людях, о великих царях, мудрых учителях, о существах всех миров скрывают в себе бескрайнюю мудрость и Учение Будды.

Сутра в буддизме является одним из двенадцати классов священных текстов: сутры, гейа, вьякарана, гатха, удана, нидана, авадана, итивриттака, джатака, вайпулья, юдбхутадхарма и упадеша.

Буддийские сутры были созданы для того, чтобы искоренять все сомнения относительно Трёх Драгоценностей и Абсолютной Истины и вести живых существ по пути избавления от страданий.

Происхождение буддийских сутр

Впервые сутры были записаны на первом буддийском соборе в составе Трипитаки – трёх корзин: Сутра-питака, Виная и Абхидхарма. Это название закрепилось вследствие того, что записи были начертаны на пальмовых листьях и складывались в большие корзины. При жизни Будды Шакьямуни не было необходимости систематизировать Учение или предписания, поскольку всегда можно было обратиться к «первоисточнику». Однако после ухода Будды в паринирвану, его учения стали трактовать по-разному, а правила поведения в монашеской общине упразднять по своему усмотрению. Поэтому, для сохранения Дхармы и Винаи – свода предписаний для монахов, был созван совет мудрейших учителей, достигших архатства – полного освобождения от омрачений, достигших просветления.

На этом собрании все, когда-либо услышанные учения Победоносного, его разговоры с учениками изложил Ананда – один из главных учеников Будды. Ананда был личным помощником Будды и почти всегда находился рядом с ним, к тому же он обладал феноменальной памятью, позволившей ему досконально изложить учение. Поэтому все сутры начинаются со слов: «Так я слышал».

Часть буддийских сутр была сокрыта для того, чтобы в нужное время тертоны – открыватели кладов – смогли их обнаружить и записать в доступном для людей виде. Так праджня-парамита была найдена во дворце царя нагов (чудесные змеи) великим философом Нагарджуной.

Основные буддийские сутры

Сутр насчитывается огромное число, поскольку Учение не было единым для всех, а давалось в зависимости от качеств ума каждого живого существа.

Наиболее известны такие буддийские сутры, как Ланкаватара сутра, Сандхинирмочана сутра, Махапаринирвана сутра, Вималакирти нирдеша сутра и другие, многие из которых изложены в данном разделе.

Однако квинтэссенция Учения Будды содержится в одной сутре – Саддхармапундарика-сутре, или Сутре о Цветка Лотоса Чудесной Дхармы. Это учение было произнесено Победоносным над горой Гридхракутой (гора Священного орла). В этой сутре указан путь к просветлению, доступный для всех живых существ, «хранилище самых глубоких тайн».

Для чего изучать сутры?

Ещё во времена первого древнейшего университета Наланды поступавшие на обучение первым делом заучивали наизусть учения и лишь потом постигали их глубинную суть. Очень часто «тело» сутры находится между строк и почерпнуть мудрость, скрытую в простых словах, можно лишь посредством своего жизненного опыта.

Тяга к учению и духовному саморазвитию переходит из жизни в жизнь, и, обращаясь к великим древним учениям, можно почувствовать отклик, словно вы уже их изучали. Так, многие тулку (сознательно перерождающиеся реализованные души) Тибета ещё в юном возрасте заучивали тексты сутр с поразительной лёгкостью, словно вспоминая их из прошлых воплощений.

То, чем вы заполняете свой внутренний мир, будет оказывать на вас непосредственное влияние. Возможность соприкоснуться с Учением Будды – просветлённого существа, достигшего освобождения – поможет посеять необходимые «семена» на будущее для духовного самосовершенствования и позволит следовать Дхарме.

Перечитывая сутры, каждый раз вы сможете находить в них новые, необходимые в данный период, знания и мудрость, ранее не замеченные.

Появление махаянских сутр является одним из самых загадочных моментов в истории буддизма. Мы не имеем ни малейшего представления ни об их авторах, ни о точном времени их появления. По существу, датировка махаянских сутр ограничена некоторыми знаниями относительно возможного верхнего предела их появления. Он определяется по точно известным нам датам перевода того или иного текста на китайский язык. Исходя прежде всего из этих дат, мы можем предположить, что сутры Махаяны в основном создавались между I в. до н. э. и VI в. н. э., причем наиболее интенсивным периодом их появления были II — IV вв. Интересно, что в самих текстах иногда содержится указание на возможное время появления первых махаянских канонических сочинений. Так, «Алмазная сутра» (Ваджраччхедика праджня-парамита сутра ) гласит: «Будда сказал Субхути: “Не говори так. Через пять сотен лет после кончины Так Приходящего появятся люди, придерживающиеся благих обетов, в которых тщательное изучение таких речей сможет породить разум, исполненный веры, если к смыслу этих речей они будут относиться как к истине. Знай, что благие корни этих людей взрастили не один Будда, не два Будды, не три, или четыре, или пять Будд, но бесчисленное количество тысяч и мириад тысяч Будд взрастили их благие корни. И это будут люди, которые, услышав и тщательно изучив эти речи, достигнут единого устремления, которое породит в них чистую веру. Так Приходящий точно знает, точно видит, что существа таким образом обретут неизмеримое количество благости счастья”». Таким образом, сутра прямо говорит о том, что праджня-парамитские тексты появятся через пятьсот лет после нирваны Будды, то есть около I в. н. э.

Буддийская традиция утверждает, что все махаянские сутры являются записью подлинных слов Будды, произнесенных им для своих наиболее совершенных учеников. Позднее эти тексты были сокрыты Буддой и пребывали в сокрытии до тех пор, пока не появились люди, способные понять их. Так, одно из преданий повествует, что великий махаянский философ Нагарджуна (ок. II в. н. э.) спустился в подводный дворец царя нагов — чудесных змеев, или драконов, где и обрел спрятанные там Буддой тексты праджня-парамиты.

Поскольку эти сутры признавались подлинными словами Будды, практически все они имеют сходную структуру, характерную для буддийской литературы сутр, и за редким исключением начинаются словами «Так я слышал» или «Так мной было услышано» (эва майя шрутам ), указывающими на то, что «автор» сутры — Ананда, ученик Будды, слышавший его проповеди лично и потом изложивший их на первом буддийском «соборе» в Раджагрихе.

Разумеется, не может быть и речи о том, что безвестные авторы сутр стремились самовозвеличиться, беспардонно приписывая собственные мысли и суждения самому Будде. Это невозможно представить даже по чисто психологической причине: ведь авторы сутр оставались неизвестными, более того, их личности скрывались за личностью Будды и, следовательно, никакой известности, которая могла бы тешить их тщеславие, они не получали, а сутры навсегда оставались анонимными произведениями. Думается, приписывание текстов махаянских сутр Будде можно объяснить совершенно иначе.

Хинаяна провозглашала: «Все, чему учил Будда, есть истина». Махаяна значительно изменила эту формулировку, и она приобрела вид: «Все, что истинно, и учил Будда» (то есть не только слова Будды истинны, но и всякие истинные слова есть слова Будды). Если же учесть, что в Махаяне Будда превращается в высший универсальный принцип, природу реальности как таковой, то вполне естественно, что его откровение не может ограничиваться периодом его земной жизни в виде Будды Шакьямуни, бывшего дотоле царевичем Сиддхартха Гаутамой. По существу, любой монах, любой йогин, испытавший состояние «пробуждения», истинность которого по определению имеет имманентный характер, то есть является вполне самоочевидной для обладающего данным опытом, мог рассматривать свое понимание и свое видение реальности как понимание и видение Будды. Поэтому не приходится удивляться тому, что в литературе сутр используются традиционные повествовательные формулы, свидетельствующие о том, что данный текст поистине есть подлинные слова Будды. Таким образом, по меткому замечанию одного буддолога, Будда через пятьсот лет после своей кончины произнес во много раз больше речей и проповедей, чем за всю свою жизнь.

Само слово сутра означает нить, на которую нечто нанизывают (например, бусы или четки). Так в Индии назывались базовые тексты религиозно-философских школ, фиксировавшие учение основателя данной традиции. Однако если брахманистские сутры представляют собой чрезвычайно лаконичные афоризмы, фиксирующие в виде кратких и требующих непременного комментария формул суть того или иного учения, то буддийские сутры подчас представляют собой огромные сочинения наративного (повествовательного) характера с многочисленными описаниями, перечислениями и повторами (в качестве примера можно привести «Праджня-парамита сутру в пятьсот тысяч шлок» — самое объемистое из буддийских канонических сочинений, полный перевод которого на любой из европейских языков займет несколько солидных томов .

За несколько столетий формирования буддизма Махаяны было создано огромное количество самых разнообразных сутр, отличавшихся друг от друга как по форме, типу, так и по содержанию. Более того, многие сутры прямо противоречили друг другу, и часто одна сутра отрицала то, что провозглашала другая. Но Махаяна утверждала, что все сутры суть учение Будды, то есть в Махаяне не было тенденции сортировать сутры и отделять «подлинные» тексты от «апокрифических». Но именно поэтому возникла необходимость классифицировать тексты и объяснить противоречия между сутрами. Таким образом, в буддизме возникла проблема герменевтики, то есть истолкования текста. В результате буддийские герменевтики разделили все сутры на две группы: сутры «окончательного значения» (нитартха ) и сутры, «требующие интерпретации» (нейартха ) . К первой группе были отнесены сутры, в которых Будда прямо, непосредственно и недвусмысленно провозглашает свое учение, ко второй — тексты, которые могут быть определены как «искусные средства» (упая); в них Будда проповедует Дхарму иносказательно, приспосабливаясь к уровню понимания незрелых людей, подверженных заблуждениям и находящихся под влиянием различных лжеучений. И те и другие тексты были объявлены подлинными словами Будды, поношение даже текстов «нейартха» считалось грехом, однако ценность текстов этих двух типов текстов все-таки признавалась различной.

Однако классификация сутр по принципу «нитартха — нейартха» отнюдь не решило всех проблем. По мере возникновения различных школ буддийской философии становилось ясно, что те сутры, которые одной школой объявлялись сутрами «окончательного значения», другая школа признавала лишь условно истинными, «требующими дополнительной интерпретации». Так, например, школа мадхьмака считала сутрами «окончательного значения» праджня-парамитские тексты, учившие о пустоте и бессущностности дхарм, тогда как сутры, провозглашавшие принцип «только лишь сознания», отвергались ею как «требующие дополнительной интерпретации». Напротив, школа йогачара именно эти последние тексты считала сутрами, выражающими высшее учение Будды, признавая за сутрами праджня-парамиты лишь относительную истинность.

Впоследствии в рамках китайского (а позднее — и всего дальневосточного) буддизма появилась даже особая методика пань цзяо — «критика (классификация) учений», в соответствии с которой каждая школа классифицировала различные буддийские школы по «степени» их истинности и близости к «подлинному» учению Будды (соответствовавшего, конечно, учению школы, осуществлявшей классификацию).

Интересно, что со временем в буддизме сформировалась даже так называемая «теория двух ночей», излагающаяся в некоторых сутрах. Согласно этой теории, от ночи пробуждения до ночи отхода в нирвану Будда вообще не произнес ни одного слова, но его сознание, подобное ясному зеркалу, отражало все проблемы, с которыми к нему приходили люди, и давало им безмолвный ответ, который они и вербализировали в виде разных сутр. Таким образом, доктрины всех сутр условны (конвенциональны) и имеют смысл лишь в контексте того «вопрошания», которое вызвало их к жизни.

Рассмотрим теперь основные типы махаянских сутр.

1. Сутры теоретического характера . К этому типу можно отнести все: а) праджня-парамитские сутры, легшие в основу философии школы мадхьямака, б) такие тексты, как Ланкаватара сутра («Сутра о сошествии на Ланку») и Сандхинирмочана сутра («Сутра развязывания узла глубочайшей тайны»), легшие в основу учения школы йогачара. Иногда первая группа (связанная с мадхьямакой) называлась группой сутр «Второго Поворота Колеса Учения», а вторая группа (связанная с йогачарой) — группой сутр «Третьего Поворота». Эти названия связаны с доктриной, возникшей в рамках самих сутр «Третьего Поворота», о том, что Будда трижды провозгласил Дхарму, три раза «повернув» Колесо Учения: в первый раз, провозгласив учение о Четырех Благородных Истинах и причинно-зависимом происхождении (Хинаяна); во второй раз, открыв учение о пустоте и бессущностности всех дхарм (Махаяна); и в третий раз, объяснив доктрину «только лишь сознания».

Как уже говорилось, праджня-парамитские сутры были самыми ранними каноническими текстами Махаяны. История их появления приблизительно такова. Вначале появился базовый эталонный текст — Аштасахасрика праджня-парамита сутра («Сутра в восемь тысяч стихов —шлок »), содержащий все основные идеи, структурные особенности и терминологию этого типа буддийской литературы (I в. до н. э.). В течение последующих двух-трех веков появляется довольно много расширенных вариантов этой сутры под названиями «Праджня-парамита сутра в десять тысяч (двадцать пять тысяч, сто тысяч, пятьсот тысяч) шлок». Эти тексты никак по своему содержанию не отличались от «Аштасахасрики», разрастаясь в объеме за счет повествовательных деталей, описаний, повторов и т. п. Следующий этап формирования праджня-парамитской литературы — период создания своеобразных резюме, текстов, кратко обобщающих содержание больших сутр и выражающих как бы саму суть доктрины Запредельной Премудрости. Эти тексты кратки, лаконичны и чрезвычайно содержательны. Наиболее известны и даже знамениты два текста этого типа — «Ваджраччхедика праджня-парамита сутра» («Сутра о Запредельной Премудрости, отсекающей [неведение] алмазным [мечом]», более известная в Европе под неточным названием «Алмазная сутра») и «Праджня-парамита хридая сутра» («Сутра сердца Запредельной Премудрости», или «Сутра сердца»; само название этого текста указывает на то, что он воплощает в себе самую суть, «сердце» праджня-парамиты). Они были исключительно популярны и авторитетны во всех странах распространения Махаяны, но в Китае и других странах Восточной Азии были наиболее почитаемы.

Каковы основные идеи праджня-парамитских сутр? Их можно обобщить следующим образом:

1. Бессущностна не только личность (пудгала найратмья ), но и образующие ее (равно как и всю сферу опыта) элементарные психофизические состояния — дхармы (дхарма найратмья ). Более того, наличие представления о самосущей единичности, или элементе, является источником всех заблуждений и корнем сансарического существования. Именно из соответствующего представления вытекают и все прочие ложные идеи — о вечном «я», душе, субстанциальной личности и другие.

2. Пребывание живых существ в сансаре иллюзорно. В действительности, все живые существа являются Буддами и изначально пребывают в нирване. Только неведение порождает мираж сансарического существования. Эту истину постигает бодхисаттва, осознавая, что с точки зрения абсолютной истины спасать некого и не от чего. И вместе с тем, руководствуясь этим знанием, он на уровне относительной истины стремится спасать эмпирически наличные живые существа. Для бодхисаттвы не существует представлений о «я», личности, душе и дхармах.

3. Будда не есть человеческое существо, пусть даже и совершенное в своей святости. Будда — синоним истинной реальности как она есть (бхутататхата ), и глубоко заблуждается тот, кто думает опознать Будду по его физическим признакам.

4. Истинная реальность не может быть описана и обозначена. Она, в принципе, несемиотична и недоступна для языкового выражения. Все описываемое не есть реальность, и все реальное не может быть выражено в языке и представлении.

5. Истинная реальность постигается благодаря йогической интуиции, которая и есть праджня-парамита. Праджня-парамитские тексты предназначены для порождения в воспринимающем их человеке соответствующего состояния. Следовательно, если учесть невыразимую природу реальности, праджня-парамитская сутра есть текст, отрицающий сам себя.

Последний пункт особенно важен — праджня-парамитский текст — текст с психопрактическими функциями. Как показали еще в 70-е годы исследования эстонского буддолога Л. Мялля, праджня-парамита представляет собой объективацию в виде текста определенного «пробужденного» состояния сознания; в свою очередь, такой текст способен порождать аналогичное состояние сознания у человека, вдумчиво текст изучающего (состояние сознания — текст как его объективация — состояние сознания). Изложение материала в праджня-парамитских текстах тоже далеко от дискурсивной линейности: многочисленные повторы и ошеломляющие парадоксы специально предназначены для активного трансформирующего воздействия на психику воспринимающего текст человека. В качестве примера такого парадокса можно привести небольшую цитату из «Алмазной сутры»:

«“Субхути, когда Будда проповедовал праджня-парамиту, то она тогда была не праджня-парамитой. Субхути, как ты думаешь, проповедовал ли Татхагата какую-нибудь Дхарму?” Субхути сказал Будде: “Нет ничего, что проповедовал бы Татхагата”. — “Субхути, как ты думаешь, много ли пылинок в трех тысячах большой тысячи миров?” Субхути сказал: “Чрезвычайно много, о Превосходнейший в мире”. — “Субхути, о всех пылинках Татхагата проповедовал как о не-пылинках. Это и называют пылинками. Так Приходящий проповедовал о мирах как о не-мирах. Это и называют мирами. Субхути, как ты думаешь, можно ли по тридцати двум телесным признакам распознать Татхагату?” — “Нет, о Превосходнейший в мире, нельзя по тридцати двум телесным признакам распознать Татхагату. И по какой причине? Татхагата учил о тридцати двух признаках как о не-признаках. Это и называют тридцатью двумя признаками”».

В этом фрагменте диалога между Буддой и его учеником Субхути, который, собственно, и образует эту сутру, последовательно проводится одна мысль: в опыте мы имеем дело не с реальностью, а с ее наименованиями , то есть ментальными конструктами (викальпа , кальпана ), подменяющими для нас реальность как она есть, и эта подлинная реальность незнакова (несемиотична) по своей природе, она запредельна наименованию.

А парадоксальность «Сутры сердца праджня-парамиты» выражается кощунственным для традиционалиста-хинаяниста отрицанием реальности Четырех Благородных Истин («нет ни страдания, ни причины страдания, ни прекращения страдания, ни пути»), звеньев цепи причинно-зависимого происхождения — все они «пусты», они «бессамостны» и т. п. Чтобы понять, насколько шокирующе звучала эта сутра для буддиста, жившего полтора тысячелетия назад, представьте себе христианский текст, в котором Христос провозглашает, что нет ни Бога, ни сатаны, ни ада, ни рая, ни греха, ни добродетели, и т. д.
Именно психопрактическая функция праджня-парамитских сутр отличает их от других канонических текстов Махаяны, близких к ним по содержанию и учению, но организованных по-другому (то есть излагающих то же учение вполне линейно и дискурсивно, без гротеска и парадоксов). К таким текстам следует отнести сутры, появившиеся, по-видимому, в начале нашей эры и также тесно связанные с философией мадхьямаки — уже упоминавшиеся «Вималакирти нирдеша сутра», «Самадхираджа сутра» и некоторые другие.

Другая группа «теоретических сутр» связана с происхождением другой философской школы Махаяны — йогачары . Это, прежде всего, Сандхинирмочана сутра и Ланкаватара сутра .

«Сандхинирмочана сутра» («Сутра развязывания узлов глубочайшей тайны») сильно выделяется среди всех прочих сутр своей систематичностью и философской содержательностью. Только вводная часть, в которой окруженный учениками и бодхисаттвами Будда, пребывающий в некоем небесном мире, возвещает новое учение, напоминает о том, что мы имеем дело с религиозным текстом, а не с философским трактатом (шастрой ). Можно даже сказать, что это своеобразная сутра-шастра, а ее содержание к тому же во многом совпадает с содержанием некоторых глав трактата Асанги «Йогачарабхуми шастра».

В этой сутре Будда провозглашает учение о трех поворотах Колеса Учения, заявляя о том, что только учение третьего Поворота является полным и окончательным. А основным принципом этого учения является тезис, согласно которому «все три мира суть только лишь сознание» (виджняптиматра ). Надо сказать, что сама эта формулировка впервые дается в другой сутре — Дашабхумика сутре («Сутре о десяти ступенях [пути бодхисаттвы]»). Далее «Сандхинирмочана» весьма систематично излагает основы учения школы йогачара.

«Ланкаватара сутра» во многом является антиподом «Сандхинирмочаны» и, прежде всего, антиподом, если так можно выразиться, формальным: если «Сандхинирмочана» — одна из самых систематичных и целостных сутр, то «Ланкаватара» — одна из самых беспорядочных и даже несколько путаных и противоречивых. По-видимому, существующий ныне текст является результатом неоднократного переписывания и механического соединения разных редакций и вариантов этого памятника. По своему учению «Ланкаватара», также содержащая весьма интересные и глубокие философские пассажи, тоже тесно связана с учением йогачаринов, однако она, в отличие от «Сандхинирмочаны», излагает не только основы классической йогачары, но и содержит в себе содержательный пласт, отражающий доктрину Татхагатагарбхи — учения о единой для всех существ природе Будды. Дополнительная (десятая) глава этой сутры, известная как «Сагатхакам», содержит некоторые доктрины, вступающие в противоречие с нормативным буддийским пониманием принципа анатмавады . Не исключено, что древние переписчики просто по ошибке вложили в уста Будде заявления оппонентов буддизма, тезисы которых опровергаются в других частях сутры.

Обе сутры («Сандхинирмочана» и «Ланкаватара») были написаны, видимо, во второй половине IV века, причем не исключено, что появление «Ланкаватары» связано с неудачной попыткой распространения Махаяны на острове Ланка (Цейлоне). Она сыграла огромную роль в формировании китайского буддизма и, особенно, школы Чань /Дзэн (даже называвшейся первоначально «школой Ланкаватары»).

Следующая группа «теоретических» сутр связана с доктриной Татхагатагарбхи . Это махаянский вариант «Сутры великого ухода в нирвану» (Махапаринирвана сутры ), «Сутра львиного рыка царицы Шрималы» (Шрималадэви симханада сутра ), «Сутра зародыша состояния Будды» (Татхагатагарбха сутра ) и отчасти «Сутра цветочной гирлянды» (Гандавьюха сутра ).

Доктрина Татхагатагарбхи провозглашает, что каждое живое существо по своей природе есть Будда и эта природа лишь должна быть реализована, переведена из потенциального состояния в актуальное. Вместе с тем, Татхагатагарбха есть также синоним реальности как она есть, причем утверждается, что эта реальность наделена неисчислимым количеством благих качеств, противоположным качествам сансары.

Из всех названных выше текстов надо особенно отметить «Махапаринирвана сутру» (ее текст, по-видимому, окончательно сформировался в Центральной Азии — Согдиана, Хотан — во второй половине IV в., как и текст другого очень авторитетного в Китае текста — Аватамсака сутры , частью которого стала и упомянутая выше «Гандавьюха сутра»): ее перевод на китайский язык в начале V века произвел настоящий переворот в понимании китайцами буддизма и во многом определил дальнейшее направление эволюции дальневосточной Махаяны.

2. Сутры доктринального (религиозного) характера . К сутрам доктринального характера можно отнести тексты, посвященные изложению религиозной доктрины Махаяны (путь бодхисаттвы, учение о природе Будды и т. п.). Наиболее ярким представителем этого типа сутр является Саддхарма пундарика сутра («Сутра лотоса благой Дхармы», или «Лотосовая сутра»). Это достаточно ранний (около II в. н. э.) текст, представляющий собой компендиум махаянского учения. Его основные темы: учение об искусных методах бодхисаттвы (иллюстрирующееся уже приводившейся ранее притчей о горящем доме), доктрина всеобщего освобождения и понимание Будды как вечного надмирного начала.

Изложение учения о всеобщем освобождении в этой сутре тесно связано с так называемой дискуссией об иччхантиках , продолжавшейся в рамках Махаяны в течение столетий. Под иччхантиками понимаются существа, настолько погрязшие во зле, что их «благие корни» оказались полностью отсеченными, что привело их к утрате способности в течение исключительно долгого времени (или даже навсегда) обрести пробуждение и стать Буддами. Некоторым образом под понятие иччхантиков (причем добровольных) подпадают и бодхисаттвы: ведь если они дали обет не вступать в нирвану до окончательного освобождения всех существ, а существ этих — бесчисленное количество, то бодхисаттвы, по существу, должны отказаться от нирваны вообще: ведь вступив в нее, они нарушат обет, тогда как спасти все без исключения живые существа невозможно в силу их бесчисленности. Видимо, эта перспектива беспокоила многих махаянистов (хотя с точки зрения доктрины полного изживания бодхисаттвой самого представления о существовании «я» этого и не должно было быть), поскольку в «Лотосовой сутре» Будда самым решительным образом успокаивает бодхисаттв, провозглашая доктрину, согласно которой когда-нибудь все живые существа без какого-либо исключения будут освобождены, после чего все бодхисаттвы смогут и сами на законном основании вступить в окончательную нирвану. Все когда-нибудь станут Буддами, причем этого состояния достигнут не только мужчины, но и женщины (что многими буддистами древности отвергалось), что прямо утверждается Буддой, высказавшим царевне из народа нагов (волшебных драконов, или змеев) пророчество, что она непременно станет Буддой.

Другой важной доктриной «Лотосовой сутры» является учение о Вечном, или Вселенском, Будде. В нем Будда Шакьямуни провозглашает, что он был пробужден изначально, прежде всех времен, и вся его земная жизнь (рождение в роще Лумбини, уход из дома, аскеза, обретение пробуждения под Древом Бодхи и грядущий уход в нирвану в Кушинагара) есть не что иное, как искусный метод, «уловка» (упая), необходимая для того, чтобы люди знали, какому пути им надлежит следовать.

Для «Лотосовой сутры» характерен специфический повествовательный стиль, обилие образов, притч и метафор, а также достаточная простота и прозрачность авторской мысли.

Учение сутры об отсутствии иччхантиков и о непременном обретении состояния Будды всеми существами оказалось исключительно важным для Махаяны, особенно для ее дальневосточного варианта (Китай и в еще большей степени Япония). Именно после знакомства с «Лотосовой сутрой» китайские буддисты стали считать учение о всеобщности природы Будды единственным подлинно махаянским, отвергнув доктрину существования иччхантиков как «частично хинаянскую». На «Лотосовой сутре» базировала свое учение распространенная на Дальнем Востоке школа Тяньтай (яп. Тэндай ), а также генетически связанная с ней японская школа Нитирэн-сю , основанная в XIII в. монахом Нитирэном (с ней также ныне связана такая влиятельная в Японии общественная организация, как «Общество ценностей» — Сока гаккай ), а это одно из наиболее многочисленных направлений буддизма в современной Японии). Согласно учениям как школы Тяньтай/Тэндай, так и Нитирэн-сю, в «Лотосовой сутре» Будда выразил наивысшую и совершеннейшую Дхарму, изложив ее к тому же наиболее понятным образом как для интеллектуалов, так и для простых людей. Это обстоятельство, далее утверждают представители этих школ, сделало данную сутру не только самой глубокой, но и самой универсальной из всех сутр Махаяны. Отметим также, что упоминавшуюся ранее «Махапаринирвана сутру» (выражающую доктрину Татхагатагарбхи ) те же школы рассматривали в качестве финальной сутры, подтверждающей обетование «Сутры лотоса благой Дхармы». Что же касается влияния «Лотосовой сутры» на японскую классическую литературу, то его просто трудно переоценить.

3. Сутры девоционального (культового) характера . К девоциональным (от латинского devotio — почитание, поклонение, преклонение, преданность) можно отнести сутры, посвященные описанию миров, сил, благих способностей и качеств почитаемых Махаяной многочисленных Будд и бодхисаттв. Именно содержание девоциональных сутр и сейчас определяет характер массовой религиозности и религиозного культа в странах распространения махаянского буддизма. Именно эти тексты дают нам представление о том, во что верят и чего чают простые верующие — буддисты, не искушенные в тонкостях философии и доктрины.

Среди этих сутр особенно выделяются три сутры, связанные с почитанием Амитабхи — Будды Бесконечного Света. Это малая Сукхавати-вьюха сутра («Сутра о явлении Земли Блаженства»), большая Сукхавати-вьюха сутра и Амитаюр дхьяна сутра («Сутра о созерцании Амитаюса »).

Но прежде чем говорить об их содержании, необходимо сказать несколько слов о махаянской концепции «полей Будды», или «земель Будды» (они же «чистые земли»). Как уже отмечалось, буддийская космология учила о существовании бесчисленного множества тройственных параллельных миров, во всем подобных нашему миру Саха. Махаяна пошла дальше по пути развития этой идеи. Махаянские сутры утверждают, что некоторые из этих миров были как бы «очищены» трудами Будд и бодхисаттв, превратившись в своего рода райские земли, населенные только святыми, бодхисаттвами и Буддами. Такие миры и получили название «полей Будды» (буддха кшетра ). Кроме того, к «полям Будды» относились и некие миры, «искусственно» созданные Буддами магическим образом для превращения их в такие же райские обители. «Полей Будды» чрезвычайно много, но только одно из них имеет совершенно особое значение в силу специфики обетов создавшего это «поле» Будды; это и есть «Земля Блаженства» Амитабхи.

В малой «Сукхавати вьюхе» Будда, пребывающий со своей общиной в Шравасти (столица государства Кошала, место произнесения многих сутр), рассказывает своему ученику Шарипутре, что к западу от нашего мира, через сотни тысяч триллионов миров от него, расположен особый мир, называемый Сукхавати, то есть «Земля Блаженства». Эта земля, как повествует уже другая сутра, была создана благодаря обетам жившего в том мире много кальп тому назад монаха Дхармакары, ставший в том мире Буддой по имени Амитабха.

Однажды Дхармакара, движимый великим состраданием, произнес в присутствии Будды Локешварараджи ряд обетов, в которых он клялся достичь состояния Будды, превратив при этом свой мир в чистую землю, рай, в котором все родившиеся там обладали бы наилучшими условиями для совершенствования и обретали бы нирвану, не рождаясь более в каком-либо ином месте. Вот как говорит об этом сутра:

«Дхармакара сказал: “Я желаю, чтобы Почитаемый Миром, являя великое сострадание, внимательно выслушал меня! Если я воистину обрету наивысшее бодхи и свершу истинное просветление, то в моей стране Будды, обладающей невообразимыми заслугами, добродетелями и великолепием, не будет адов, злых демонов, птиц и зверей, летающих и ползающих насекомых. Все живые существа, вплоть до обитателей мира Ямы и трех дурных миров, которые родятся в моей стране, будут преобразованы [силой] моей Дхармы, мгновенно достигнут аннутара самьяк самбодхи и не родятся вновь в дурных областях существования. Если я исполню этот обет, то стану Буддой. Если же я не исполню этот обет, то да не обрету я непревзойденное истинное просветление.
Когда я стану Буддой, то все живые существа десяти сторон света, которые родятся в моей стране, [обретут] тела цвета пурпурного блестящего истинного золота и тридцать два признака великого мужа. Их конечности будут прямы и чисты. Если их телесный облик будет чем-либо отличаться [от вышеописанного], если они будут обладать каким-либо уродством, тогда не обрету я истинное просветление.
Когда я стану Буддой, то все живые существа, которые родятся в моей стране, будут знать свою судьбу на протяжении бесчисленных [прошлых] кальп, [а также] будут знать содеянное [ими] добро и зло. Они будут способны прозревать и воспринимать на слух явления прошлого, будущего и настоящего в десяти сторонах света. Если я не исполню этот обет, то да не обрету я истинное просветление.
Когда я стану Буддой, то все живые существа, которые родятся в моей стране, обретут способность проникновения в чужое сознание. Если они не будут способны узнавать о мыслях и [содержании] сознания обитателей коти нают сотен тысяч земель [иных] Будд, то да не обрету я истинное просветление”» .

Дхармакара выполнил все свои обеты и стал Буддой по имени Амитабха, а его мир превратился в райскую землю. В нем растут деревья с листьями и цветами из драгоценных каменьев, разноцветные лотосы размером с колесо телеги, летают прекрасные магически созданные птицы, поющие о Будде, Дхарме и Сангхе. Вместо почвы там золотой песок, а дожди в том мире идут только по ночам. В этом мире практически нет страданий, и даже рождение в нем обретают не из материнской утробы, а из цветка лотоса. Родившиеся в Земле Блаженства люди совершенствуются на пути Дхармы под руководством самого Амитабхи, а затем вступают прямо в окончательную нирвану.

Но из всех обетов Амитабхи особую важность приобрел один: а именно его обещание, что любой человек независимо от его поступков непременно обретет рождение в Земле Блаженства, если будет полностью уповать на Амитабху и с нерушимой верой повторять его имя. Может возникнуть вопрос о том, что же в таком случае происходит с законом кармы. Он продолжает действовать, хотя и трансформируется, в силу великих обетов Будды и энергии его великого сострадания. Например, убийца, уверовавший в Амитабху, после смерти не попадет в ад, но он пробудет в бутоне лотоса столько времени, сколько нужно для исчерпания дурной кармы, содеянной убийством. После же своего рождения в Сукхавати он долгое время не будет допущен в сообщество святых и долго будет лишен возможности лицезреть Будду Амитабху.

Культ Амитабхи и его Чистой Земли оказался признанным во всем мире махаянского буддизма (есть сведения, что даже такой великий философ, как Васубандху, на склоне лет предался почитанию Будды Бесконечного Света), а в Китае и Японии появились даже школы, проповедовавшие веру в Амитабху и его великие силы как главный путь к освобождению. Китайская школа «Чистой Земли» (Цзинту ; яп. Дзёдо ) была создана в VI — VII веках Тань-луанем и Шань-дао , хотя начало ей было положено еще на рубеже IV — V веков знаменитым монахом Хуэй-юанем . В XII веке она попала в Японию, где быстро приобрела еще более радикальный характер: монах Синран реформировал ее, создав собственно японскую школу «Истинной веры Чистой Земли» (Дзёдо син-сю ), которая и сейчас является самой популярной в Японии ветвью буддизма (подробнее см. лекцию 9).

Синран учил, что ныне люди выродились и им более недоступны сложные формы йогической медитации, принятые в других школах буддизма. Поэтому единственный путь к спасению для них — вера в Амитабху и его спасительные силы. Более ничего не нужно — ни длинных молитв, ни сложных методов созерцания, ни знания философии, ни даже соблюдения монашеских обетов — все заменяет пламенная вера. Теперь нельзя спастись своими силами (дзирики ), к чему призывают остальные школы буддизма; единственный верный путь — положиться на силы другого (тарики ), то есть всемогущего Будды Амитабхи. Синран так настойчиво подчеркивает принцип спасения только верой, что такой крупный протестантский мыслитель XX века, как П. Тиллих, даже утверждал, что из всех религий мира «Истинная вера Чистой Земли» ближе всего подошла к протестантскому принципу спасения только верой и благодатью.

Дух амидаистского буддизма (Амида — японское произношение имени «Амитабха») прекрасно передается одной из новелл замечательного японского писателя начала XX века Акутагава Рюноскэ. В ней повествуется, как один самурай, свирепый и неукротимый воин, услышал проповедь монаха о Блаженной Земле Будды Амитабхи. Он выхватил меч и, прижав его к горлу монаха, потребовал, чтобы тот сказал ему, где находится эта земля. «На западе, на западе», — прохрипел монах. Тогда самурай немедленно отправился на запад. Он шел дни и ночи и наконец дошел до берега океана. Лодки у самурая не было, и он залез на дерево, чтобы дальше видеть в западном направлении. Так самурай и сидел неподвижно сутки за сутками, вглядываясь в горизонт, пока не умер от голода и жажды. И тогда на том месте, где он сидел, расцвел огромный благоуханный белый цветок.

На этом наш краткий обзор содержания махаянских сутр можно и закончить. Упомянем только в заключение, что сами составители махаянских вариантов Трипитаки часто группировали сутры в своеобразные сборники, хотя принципы этих классификаций далеко не всегда ясны. Плодом этой классификационной деятельности стало выделение таких типов сутр, как «Ратнакута сутры», «Махавайпулья сутры», «Аватамсака сутры» и т. п., причем в тибетской (Ганджур , или Кангьюр ) и китайской (Да цзан цзин ) эти классы, или группы, сутр отнюдь не всегда совпадают.

После рассмотрения основ религиозной доктрины буддизма и литературы махаянских сутр мы можем перейти к экскурсу в область буддийской философии.

СУТРА О ЗАПРЕДЕЛЬНОЙ ПРЕМУДРОСТИ,
ОТСЕКАЮЩЕЙ ЗАБЛУЖДЕНИЯ АЛМАЗНЫМ СКИПЕТРОМ
(ВАДЖРАЧЧХЕДИКА ПРАДЖНЯ-ПАРАМИТА СУТРА),
ИЛИ АЛМАЗНАЯ ПРАДЖНЯ-ПАРАМИТА СУТРА

Ваджраччхедика Праджня-парамита сутра , более известная в Европе как “Алмазная сутра”, является одной из наиболее знаменитых и почитаемых сутр махаянского буддизма. Наряду с “Сутрой Сердца Праджня-парамиты” она относится к кратким праджняпарамитским сутрам, представляющим собой изложение сути доктрины Запредельной Премудрости. Эта сутра появилась в Индии около III в. н. э., но не позднее середины IV в., и была переведена на китайский язык Кумарадживой на рубеже IV и V вв.

Настоящий перевод выполнен Е. А. ТОРЧИНОВЫМ с китайской версии Кумарадживы. Этот текст отличается от критического санскритского текста, изданного английским буддологом Э. Конзе, и отражает более ранний этап формирования санскритского текста сутры. Для настоящего издания перевод заново сверен с оригиналом и исправлен.

* * *

Т а к я с л ы ш а л. Однажды Будда жил в роще Джета в саду Анатхапиндады. Вместе с ним там была великая община бхикшу 1 — всего тысяча двести пятьдесят человек. Когда приблизилось время трапезы, Превосходнейший в Мире 2 оделся, взял свою патру и отправился в великий город Шравасти 3 за подаянием. После сбора подаяния он возвратился обратно и совершил трапезу, после чего снял утреннее одеяние и отложил патру, омыл ноги, приготовил себе место и сел. После чего бывший среди членов общины старейший Субхути 4 встал со своего места, обнажил правое плечо, преклонил правое колено, почтительно сложил ладони и обратился к Будде: “Удивительно, о Превосходнейший в Мире, что Так Приходящий 5 своей благостью охраняет всех бодхисаттв, милостиво относится ко всем бодхисаттвам. О Превосходнейший в Мире, в чем должны пребывать добрый сын или добрая дочь, 6 возымевшие стремление обрести аннутара самьяк самбодхи, 7 как они должны овладевать своим сознанием?”

Будда ответил: “Хорошо сказано, хорошо сказано. Да, Субхути, так и есть, как ты говоришь. Так Приходящий своей благостью охраняет всех бодхисаттв, милостиво относится ко всем бодхисаттвам. Сейчас вникай в мои слова и постигай, что я скажу тебе о том, в чем должны пребывать добрый сын или добрая дочь, возымевшие стремление обрести аннутара самьяк самбодхи, как они должны овладевать своим сознанием”.

“Так, о Превосходнейший в Мире, я желаю слышать твои наставления”.

Будда сказал Субхути: “Все бодхисаттвы-махасаттвы 8 должны так овладевать своим сознанием: сколько бы ни было существ, должны думать они, рождающихся из яиц, рождающихся из утробы, рождающихся из сырости или рождающихся вследствие магических превращений, имеющих физический облик или не имеющих его, мыслящих и не мыслящих или не мыслящих и не не мыслящих, всех их должен я привести в безостаточную нирвану 9 и уничтожить их страдания, 10 даже если речь идет о несчетном, неизмеримом и бесконечном числе живых существ. Однако в действительности ни одно живое существо не может обрести нирвану уничтожения страданий. И по какой причине?

Если бодхисаттва имеет представление “я”, представление “личность”, представление “существо” и представление “вечная душа”, то он не является бодхисаттвой. Субхути, бодхисаттва, упроченный в Дхарме, 11 не должен совершать даяние, будучи привязан к чему бы то ни было, не должен совершать даяние, будучи привязан к видимому, не должен совершать даяние, будучи привязан к слышимому, обоняемому, вкусоощущаемому, осязаемому или же будучи привязан к дхармам. Субхути, бодхисаттва, совершающий таким образом даяние, не имеет каких-либо представлений. 12 И по какой причине? Если бодхисаттва, не имея представлений, совершает даяние, то обретаемую им благость счастья 13 нельзя даже мысленно вообразить. И по какой причине? Субхути, как ты думаешь, можно ли мысленно измерить размеры пространства в восточном направлении?”

“Субхути, а размеры пространства в южном, западном и северном направлениях, а также размеры пространства во всех промежуточных направлениях можно ли мысленно измерить?”

“Нет, о Превосходнейший в Мире”.

“Субхути, вот и благость счастья, обретенную тем бодхисаттвой, который, не имея представлений совершает даяние, также нельзя мысленно вообразить. Субхути, бодхисаттвы должны следовать тому учению, которое я сейчас проповедал. Субхути, как ты думаешь, можно ли распознать Так Приходящего по его телесному образу?”

“Нет, о Превосходнейший в Мире, нельзя по телесному образу распознать Так Приходящего. И по какой причине? То, о чем Так Приходящий проповедовал как о телесном образе, не есть телесный образ”.

Будда сказал Субхути: “Когда есть образ, то есть и заблуждение. Если же смотреть на это с точки зрения образа, который не есть образ, то тогда и распознаешь Так Приходящего”.

Субхути сказал Будде: “О Превосходнейший в Мире, родится ли истинная вера у существ, если они услышат такие речи?”

Будда сказал Субхути: “Не говори так. Через пять сотен лет после кончины Так Приходящего 14 появятся люди, придерживающиеся благих обетов, в котрых тщательное изучение таких речей сможет породить разум, исполненный веры, если к смыслу этих речей они будут относиться, как к истине. Знай, что благие корни этих людей взрастили не один Будда, не два Будды, не три, или четыре, или пять Будд, но бесчисленное количество тысяч и мириад тысяч будд взрастили их благие корни. И это будут люди, которые, услышав и тщательно изучив эти речи, достигнут единого устремления, которое породит в них чистую веру. Так Приходящий точно знает, точно видит, что существа таким образом обретут неизмеримое количество благости счастья. И по какой причине? По той причине, что для этих существ не будет существовать ни представления “я”, ни представления “личность”, ни представления “существо”, ни представления “вечная душа”, а также не будет для них существовать ни представления “дхарма”, ни представления “не-дхарма”. 15 И по какой причине? Если сознание существ схватывает представление, то тогда они и облекаются в “я”, “личность”, “существо”, в “вечную душу”. Если же схватывается представление “дхарма”, то именно тогда и облекаются они в “я”, “личность”, “существо” и в “вечную душу”. И по какой причине? Если схватывается представление “не-дхарма”, то тогда и облекаются они в “я”, “личность”, “существо” и в “вечную душу”. Именно по этой самой действительной причине Так Приходящий часто проповедовал тебе и другим бхикшу: “Знающие, что я проповедую Дхарму, подобную плоту, должны оставить восхваление дхарм, а тем более не-дхарм”.

Субхути, как ты думаешь, достиг ли Так Приходящий аннутара самьяк самбодхи и проповедовал ли Так Приходящий какую-нибудь Дхарму?”

Субхути сказал: “Если я уяснил смысл проповеданного Буддой, то нет никакой фиксированной дхармы, которая называлась бы “аннутара самьяк самбодхи” и также нет никакой фиксированной Дхармы, которую мог бы проповедовать Так Приходящий. Ту Дхарму, которую проповедовал Так Приходящий, нельзя взять и нельзя проповедовать. Она не есть ни Дхарма, ни не-Дхарма. И почему это так? Все мудрые личности 16 разнятся от всех прочих тем, что опираются на недеятельные дхармы”. 17

“Субхути, как ты думаешь, если человек наполнит три тысячи большой тысячи миров 18 семью сокровищами 19 и таким образом совершит даяние, то много ли в награду получит он благости счастья?”

Субхути ответил: “В высшей степени много, о Превосходнейший в Мире. И по какой причине? По той, что благость счастья не является опять-таки природой счастья. И по этой причине Так Приходящий и проповедовал, что они получат много благости счастья”.

“И если также будет человек, который твердо усвоит все в этой сутре и возьмет из этой сутры только одну гатху из четырех стихов и проповедует ее другим людям, то его благость счастья превзойдет всякую иную. И по какой причине? По той, что из этой сутры и произошли все Будды и Дхарма аннутара самьяк самбодхи всех Будд.

Субхути, то, что называется Дхармой Будды, не есть Дхарма Будды. 20

Субхути, как ты думаешь, может ли сротапанна 21 иметь такую мысль: “Обрел я плод вступления в поток или же нет?”

Субхути сказал: “О нет, Превосходнейший в Мире! И по какой причине? Этим именем называют вступившего в поток, но в действительности он никуда не вступил; он не вступил в видимое, слышимое, обоняемое, вкусоощущаемое, осязаемое и дхармы. Это и называется “быть сротапанном”.

“Субхути, как ты думаешь, у сакридагамина 22 может ли быть такая мысль: “Обрел я плод сакридагамина или нет?”

Субхути сказал: “О нет, Превосходнейший в Мире. И по какой причине? Этим именем называют возвращающегося единожды, но в действительности нет никакого возвращения. Это и называется “быть сакридагамином”.

“Субхути, как ты думаешь, может ли быть такая мысль у анагамина: 23 “Обрел я плод анагамина или нет?”

Субхути сказал: “О нет, Превосходнейший в Мире. И по какой причине? Анагамином называют того, кто не возвращается, но в действительности нет никакого возвращения. Это и называется “быть анагамином”.

“Субхути, как ты думаешь, может ли у архата 24 быть такая мысль: “Я достиг архатства или нет?”

Субхути сказал: “О нет, Превосходнейший в Мире. И по какой причине? В действительности нет никакой мерки для измерения архатства. О Превосходнейший в Мире, если бы у архата была мысль: “Я достиг архатства”, то тогда он облекся бы в представления “я”, “личность”, “существо”, “вечная душа”. О Превосходнейший в Мире, Будда сказал, что я достиг несомненного самадхи и что я первый среди людей, первый свободный от желаний архат, но у меня нет мысли, что я достиг архатства. О Превосходнейший в Мире, в противном случае не говорилось бы, что Субхути является действующим в аранье, 25 но Субхути в действительности не действует где-либо и из-за этого и говорится, что Субхути действует в аранье”.

Будда сказал Субхути: “Как ты думаешь, есть ли что-нибудь в Дхарме, что Так Приходящий прежде получил от Будды Возжигающего Светильник?” 26

“О Превосходнейший в Мире, в действительности Так Приходящий не получил от Будды Возжигающего Светильник ничего из того, что было бы в Дхарме”.

“Субхути, как ты думаешь, бодхисаттва украшает земли Будды 27 или же нет?”

“Нет, о Превосходнейший в Мире. И по какой причине? Украшающий земли Будды не украшает их, поэтому и называют это украшением”.

“По этой причине, Субхути, все бодхисаттвы-махасаттвы должны именно так породить в себе чистое сознание, не привязанное к видимому, не привязанное к слышимому, не привязанное к обоняемому, не привязанное к вкусоощущаемому, не привязанное к осязаемому, не привязанное и к дхармам; такое сознание должны они породить. Они должны не быть привязанными к чему-либо и породить это сознание.

Субхути, как ты думаешь, если будет человек, чье тело подобно мировой горе Сумеру, царю гор, то будет ли его тело большим?”

“Чрезвычайно большим, о Превосходнейший в Мире. И по какой причине? Будда говорил, что нет тела, которое называлось бы большим телом”.

“Субхути, как ты думаешь, если бы существовало столько Гангов, сколько песчинок в одном Ганге, то в этих Гангах было бы много песчинок или же нет?”

“Чрезвычайно много, о Превосходнейший в Мире. Уже этих Гангов бесчисленное количество, а тем более песчинок в них”.

“Субхути, я сейчас поистине спрошу тебя, что если добрый сын или добрая дочь наполнят семью сокровищами столь же бесчисленные три тысячи большой тысячи миров, сколь бесчисленны песчинки в этих Гангах, то через это даяние получат ли они много благости счастья?”

Будда сказал Субхути: “Если добрый сын или добрая дочь возьмут из этой сутры хотя бы только одну гатху в четыре стиха, заучат ее и проповедают другим людям, то приобретенная ими благость счастья превзойдет заслуженную предыдущим даянием. Еще скажу, Субхути, следует знать, что то место, где была взята из этой сутры гатха в четыре стиха, должно быть лелеемо всеми небожителями и асурами 28 всех миров как место, в котором находятся пагоды Будды. 29 Тем более, если человек возьмет, заучит и прочтет весь текст полностью, Субхути, и изучит его, то следует знать, что этот человек преуспеет в постижении высшей, первейшей и удивительнейшей Дхармы, а место, где находится эта сутра, является местопребыванием Будды или его достопочтенного ученика”.

Тогда Субхути сказал Будде: “О Превосходнейший в Мире, а как надлежит назвать эту сутру? Как следует мне воспринимать ее?”

Будда сказал Субхути: “Название этой сутры — “Праджня-парамита”, 30 и под этим названием и в соответствии с ним тебе следует воспринимать ее. И благодаря чему это так? Субхути, когда Будда проповедовал праджня-парамиту, то тогда она была не праджня-парамитой. Субхути, как ты думаешь, проповедовал ли Так Приходящий какую-нибудь Дхарму?”

Субхути сказал Будде: “Нет ничего, что проповедовал бы Так Приходящий”.

“Субхути, как ты думаешь, много ли пылинок в трех тысячах большой тысячи миров?”

Субхути сказал: “Чрезвычайно много, о Превосходнейший в Мире”.

“Субхути, о всех пылинках Так Приходящий проповедовал как о не-пылинках. 31 Это и называют пылинками. Так Приходящий проповедовал о мирах как о не-мирах. Это и называют мирами. Субхути, как ты думаешь, можно ли по тридцати двум телесным признакам распознать Так Приходящего?”

“Нет о Превосходнейший в Мире, нельзя по тридцати двум телесным признакам распознать Так Приходящего. И по какой причине? Так Приходящий учил о тридцати двух признаках как о не-признаках. Это и называют тридцатью двумя признаками”.

“Субхути, пусть добрый сын или добрая дочь будут жертвовпать жизнью столько же раз, сколько песчинок в Ганге, а какой-нибудь человек проповедает людям пусть даже одну гатху в четыре стиха, извлеченную из этой сутры, и счастье его будет во много раз больше”.

Тогда Субхути, постигнув глубину проповедуемой сутры, пролил слезы и сказал Будде: “Удивительно, о Превосходнейший в Мире! От глубокого смысла сутры, произнесенной Буддой, у меня открылось око мудрости. Ранее не слышал я такой сутры. Превосходнейший в Мире, если будет человек, который услышит эту сутру, его исполненный верой разум очистится и тогда родится у него истинное представление, и я знаю, что тогда он обретет превосходнейшие и удивительнейшие заслуги. Но это истинное представление уже не будет представлением. По этой причине Так Приходящий и назвал его истинным представлением. О Превосходнейший в Мире! Сейчас я сподобился услышать такую сутру. Уверовать в нее и принять ее учение нетрудно. Если в последующие времена, через пять столетий будут такие существа, которые услышат эту сутру, уверуют в ее учение и примут его, то эти люди будут прежде всего достойны восхищения! И каким образом? У этих людей не будет представления “я”, представления “личность”, представления “существо”, представления “вечная душа”. И каким образом? Они удалят все представления и тогда их назовут Буддами”.

Будда сказал Субхути: “Это так. Это так. Если также будут люди, которые услышат эту сутру и не будут ошеломлены, не ужаснутся и не устрашатся, то это будут люди, в высшей степени достойные восхищения. И по какой причине? Субхути, Так Приходящий проповедовал о первой парамите 32 как о не-первой парамите. Это и называют первой парамитой.

Субхути, о парамите терпения 33 Так Приходящий проповедовал как о не-парамите терпения. И по какой причине? Прежде, когда царь Калинга разрезал мою плоть, 34 я не имел представления “я”, представления “личность”, представления “существо”, представления “вечная душа”. И по какой причине? Если бы во время этих событий у меня существовали представления “я”, “личность”, “существо”, “вечная душа”, то с необходимостью родились бы у меня злоба и гнев. Субхути, кроме того, я помню, что пятьсот рождений тому назад я был отшельником, исполненным терпения. В то время я также не имел представления “я”, представления “личность”, представления “существо”, представления “вечная душа”. И поэтому, Субхути, бодхисаттва должен удалить все представления и образы и возыметь стремление обрести аннутара самьяк самбодхи. Он не должен порождать сознание, привязанное к видимому, не должен порождать сознание, привязанное к слышимому, обоняемому, вкусоощущаемому, осязаемому и дхармам. Он должен породить сознание, не привязанное ни к чему. Если сознание привязано к чему-либо, то именно тогда оно является не привязанным. По этой причине Будда и говорит, что что сознание бодхисаттвы не должно быть привязано к видимому и только в таком случае ему следует совершать даяние.

Субхути, бодхисаттва должен для блага всех существ именно таким образом совершать даяние. Так Приходящий учил о всех представлениях как о не-представлениях и еще учил о всех существах как о не-существах.

Субхути, Так Приходящий говорит истинные речи, говорит действительные речи, говорит должные речи; он не произносит лживых речей, не произносит неправедных речей. Субхути, в Дхарме, которую обрел Так Приходящий, в этой Дхарме нет ни сущностного, ни пустого. Если мысль бодхисаттвы привязана к дхармам при осуществлении даяния, то он подобен человеку, вошедшему во мрак и ничего не видящему. Если же мысль бодхисаттвы не привязана к дхармам при осуществлении даяния, то он подобен зрячему, видящему разнообразные цвета при ясном свете солнца.

Далее, Субхути, если добрый сын или добрая дочь смогут в будущем взять эту сутру, прочесть ее и заучить ее, то Так Приходящий премудростью Будды будет знать всех этих людей, будет видеть всех этих людей. И тогда обретут они бесчисленные и неограниченные заслуги.

Субхути, если бы добрый сын или добрая дочь жертвовали бы своей жизнью по утрам так же много раз, сколько песчинок в Ганге, жертвовали бы своей жизнью в полдень столько же раз, сколько песчинок в Ганге, жертвовали бы своей жизнью по вечерам столько раз, сколько песчинок в Ганге, и если бы они жертвовали своей жизнью бесчисленное количество миллиардов и триллионов раз и если бы другой человек услышал эту сутру и его разум, исполненный верой, не стал бы противиться ее учению, то обретенное им счастье превзошло бы счастье, обретенное ранее упомянутыми людьми. А тем более это относится к тем людям, которые запишут, возьмут, прочтут, заучат и проповедуют ее всем людям. Субхути, исходя из этогго должно говорить о ней, проповедуя ее. Эта сутра имеет сверхмыслимые, превышающее всякое наименование и безграничные достоинства. Так Приходящий проповедует ее для последователей Великой Колесницы, 35 для последователей Высочайшей Колесницы. Если будут люди, которые смогут взять ее, прочитать ее, заучить всю ее и проповедать ее другим людям, то Так Приходящий будет знать всех этих людей, будет видеть всех этих людей, и они обретут неисчислимые, превышающее всякое наименование и безграничные заслуги. Таки люди обретут аннутара самьяк самбодхи Так Приходящего. И по какой причине? О Субхути, если люди, радующиеся малой Дхарме, 36 ухватываются за воззрение о существовании “я”, за воззрение о существовании “личности”, за воззрение о существовании “существа”, за воззрение о существовании “вечной души”, то они в таком случае не смогут услышать эту сутру и понять ее, не смогут прочитать и заучить ее, не смогут проповедать ее другим людям. Субхути, все те места, где имеется эта сутра, должны почитаться небожителями и асурами всех миров. Следует знать, что эти места станут тогда достойными почитания, словно места расположения пагод, достойными обхождения вокруг со всевозможными благовониями и цветами. И еще, Субхути, даже если добрый сын или добрая дочь, заучившие, прочитавшие и изучившие эту сутру, будут презираемыми людьми, если эти люди будут презираемы по причине содеяния в прежних жизнях злодеяний, ведущих по пути зла, 37 то все равно в этой жизни следствия тех дурных дел будут уничтожены и эти люди обретут аннутара самьяк самбодхи.

Субхути, я помню, что в прошлом, бесчисленное количество кальп 38 тому назад, еще до Будды Возжигающего Светильник, всего появилось восемьсот сорок 39 триллионов других Будд, которых я почитал, и это почитание не прошло бесследно. И опять же, Субхути, если какой-нибудь человек в последующие времена сможет заучить, прочитать и изучить эту сутру, то обретенные им заслуги будут настолько же больше моих заслуг от почитания всех Будд прошлого, что эти мои заслуги не составят и одной сотой их, и все эти заслуги, даже если сосчитать до десяти тысячной или до миллионной их части, все равно будут настолько превосходить мои заслуги, что их даже нельзя и сопоставить с ними.

Субхути, если добрый сын или добрая дочь в последующие времена заучат, прочтут и изучат эту сутру, то их заслуги будут поистине таковыми, как я сказал. Но будут и такие, разум которых при слушании ее помутится, их обуяют сомнения и они не уверуют. Субхути, следует знать, что как смысл этой сутры нельзя оценить умом, так и плод ее нельзя оценить умом”.

Тогда Субхути спросил Будду: “О Превосходнейший в Мире, когда добрый сын или добрая дочь возымели устремление к обретению аннутара самьяк самбодхи, то в чем должны они пребывать, как должны они овладевать своим сознанием?”

Будда сказал Субхути: “У доброго сына или доброй дочери, возымевших устремление к обретению аннутара самьяк самбодхи, должна родиться такая мысль: “Я должен привести к уничтожению страданий в нирване все живые существа. После же уничтожения страданий у всех живых существ в нирване в действительности оказывается, что ни одно живое существо не обрело уничтожения страданий в нирване. И по какой причине? Если у бодхисаттвы есть представление “я”, представление “личность”, представление “существо”, представление “вечная душа”, то он не является бодхисаттвой. Вот по какой причине, Субхути, нет никакой возможности стать возымевшим устремление к обретению аннутара самьяк самбодхи.

Субхути, как ты думаешь, у Так Приходящего был ли способ обрести аннутара самьяк самбодхи у Будды Возжигающего Светильник?””

“Нет, о Превосходнейший в Мире. Если я уяснил смысл сказанного Буддой, то Будда не имел никакого способа обрести аннутара самьяк самбодхи у Будды Возжигающего Светильник”.

Будда сказал: “Это так, это так. В действительности, Субхути, нет никакого способа, благодаря которому Так Приходящий мог бы обрести аннутара самьяк самбодхи. Субхути, если бы существовал способ, благодаря которому Так Приходящий мог бы обрести аннутара самьяк самбодхи, то Будда Возжигающий Светльник не мог бы сказать обо мне: “В будущем ты станешь Буддой по имени Шакьямуни”. И таким образом, в действительности нет способа обретения аннутара самьяк самбодхи. И по этой причине Будда Возжигающий светильник сказал обо мне: “В будущем ты станешь Буддой по имени Шакьямуни”. И по какой причине? Так Приходящий — это истинная реальность природы всех дхарм. 40 Если люди говорят, что Так Приходящий обрел аннутара самьяк самбодхи, то следует понимать, что в действительности нет никакого способа, благодаря которому Будда мог бы обрести аннутара самьяк самбодхи. В том аннутара самьяк самбодхи, которое обрел Так Приходящий, нет ни сущностного, ни пустого. И по этой причине Так Приходящий учил, что все дхармы являются дхармами Будды. Субхути, то, о чем говорят, как о всех дхармах, не есть все дхармы. Субхути, это можно сравнить с человеком, обладающим огромным телом”.

Субхути сказал: “О Превосходнейший в Мире, если Так Приходящий говорит об огромном теле, то его слова относятся не к огромному телу. Это и именуется огромным телом”.

“Субхути, это же касается и бодхисаттвы. Если он говорит: “Я приведу к уничтожению страданий и покою нирваны все бесчисленное множество живых существ”, то тогда его нельзя назвать бодхисаттвой. И по какой причине? Субхути, в действительности нет никакого способа назваться бодхисаттвой. Вот по какой причине Будда говорил, что все дхармы лишены такой сущности, как “я”, лишены такой сущности, как “личность”, лишены такой сущности, как “существо”, лишены такой сущности, как “вечная душа”.

Субхути, если бодхисаттва имеет такую мысль: “Я украшаю земли Будды”, то его нельзя назвать бодхисаттвой. Так Приходящий проповедовал, что украшающий земли Будды не украшает их. Это и именуют украшением. Субхути, если же бодхисаттва убежден в том, что дхармы бессущностны, будучи лишенными “я”, то Так Приходящий называет его настоящим бодхисаттвой.

Субхути, как ты думаешь, имеет ли Так Приходящий телесное око?”

“Это так, о Превосходнейший в Мире, Так Приходящий имеет телесное око”.

“Субхути, как ты думаешь, имеет ли Так Приходящий божественное око?”

“Это так, о Превосходнейший в Мире, Так Приходящий имеет божественное око”.

“Субхути, как ты думаешь, имеет ли Так Приходящий око премудрости?”

“Это так, о Превосходнейший в Мире, Так Приходящий имеет око премудрости”.

“Субхути, как ты думаешь, имеет ли так приходящий дхармовое око?”

“Это так, о Превосходнейщий в Мире, Так Приходящий имеет дхармовое око”.

“Субхути, как ты думаешь, имеет ли Так Приходящий око Будды?”

“Это так, о Превосходнейший в Мире, Так Приходящий имеет око Будды”.

“Субхути, как ты думаешь, о о песчинках, которые есть в Ганге, говорил ли Так Приходящий как о песчинках?”

“Это так, о превосходнейший в Мире, Так Приходящий говорил, что это песчинки”.

“Субхути, как ты думаешь, если бы было столько Гангов, сколько песчинок в одном Ганге, и число песчинок в этих Гангах было бы равно числу миров Будды, то много ли было бы этих миров?”

“Чрезвычайно много, о Превосходнейший в Мире”.

Будда сказал Субхути: “Сколько бы ни было мыслей у существ в землях и странах этих миров, все их ведает Так Приходящий. И по какой причине? Так Приходящий говорил о всех мыслях, как о не-мыслях, поэтому их и именуют мыслями. По какой причине? Субхути, нельзя обрести прошлую мысль, нельзя обрести в настоящем мыслимую мысль, нельзя обрести будущую мысль.

Субхути, как ты думаешь, если какой-нибудь человек наполнит семью сокровищами три тысячи большой тысячи миров и поднесет их в дар, то по этой причине много ли счастья обретет он?”

“Да, о Так Приходящий, этот человек по такой причине обретет чрезвычайно много счастья”.

“Субхути, если обретение счастья в действительности существует, то Так Приходящий не говорил, что обретается много благости счастья. Из-за того, что у благости счастья нет причины, Так Приходящий и говорил, что обретается много благости счастья.

Субхути, как ты думаешь, можно ли распознать Так Приходящего по всему его видимому облику?”.

“Нет, не так, о Превосходнейший в Мире. Не следует распознавать Так Приходящего по всему его видимому облику. И по какой причине? Так Приходящий проповедовал обо всем его видимом облике как о не всем его видимом облике. Поэтому его и именуют всем его видимым обликом”.

“Субхути, как ты думаешь, можно ли распознать Так Приходящего по совокупности всех его признаков?”

“О нет, Превосходнейший в Мире. Не следует распознавать Так Приходящего по совокупности всех его признаков. И по какой причине? Так Приходящий говорил, чтго совокупность всех признаков не есть совокупность. Это и именуют совокупностью всех признаков”.

“Субхути, не говори, что у Так Приходящего есть такая мысль: “Есть Дхарма, которую я проповедую”. Нельзя иметь такую мысль. И по какой причине? Если люди говорят, что есть Дхарма, которую проповедует Так Приходящий, то они клевещут на Будду по той причине, что не могут понять того, что я проповедую. Субхути, проповедующий Дхарму не имеет Дхармы, которую можно было бы проповедовать. Это и именуют проповедью Дхармы”.

Тогда обретший мудрость Субхути сказал Будде: “О Превосходнейший в Мире, будут ли в последующие дни существа, услышавшие проповедь этой Дхармы, в которых она породит мысль веры?”

“Субхути, они не существа и не не-существа. И по какой причине? Субхути, о существах Так Приходящий говорил как о не существах. Поэтому их и называют существами”.

Субхути сказал Будде: “О Превосходнейший в Мире, в том аннутара самьяк самбодхи, которое обрел Будда, нет ничего, что могло бы быть обретено”.

“Это так, это так. Субхути, что касается аннутара самьяк самбодхи, обретенного мною, то поистине нет даже и малейшего способа, которым можно было бы обрести то, что называется аннутара самьяк самбодхи.

К тому же, Субхути, эта Дхарма равностна, в ней нет ни высокого ни низкого. Это и есть то, что именуют аннутара самьяк самбодхи и из-за этого оно лишено “я”, лишено чего бы то ни было, соответствующего представлениям “я”, “личность”, “существо” и “вечная душа”. Совершенствуй все благие дхармы 41 и тогда обретешь аннутара самьяк самбодхи. Субхути, о благих дхармах Так Приходящий говорил как о не благих. Их и называют благими дхармами.

Субхути, если какой-нибудь человек соберет в таком количестве семь сокровищ, сколько в трех тысячах большой тысячи миров существует царственных гор Сумеру, и поднесет их в дар и если другой человек извлечет из этой праджняпарамитской сутры хотя бы одну гатху в четыре стиха, заучит, прочтет, изучит и проповедует ее другим людям, то количество благости счастья, полученное в первом случае, не составит и одной сотой благости счастья, полученной за второе даяние, не составит и одной стомиллиардной этой благости счастья и количество их даже нельзя будет сравнить.

Субхути, как ты думаешь, ты ведь не говоришь, что у Так Приходящего есть такая мысль: “Я переправлю в нирвану все существа”. Субхути, нельзя иметь такую мысль. И по какой причине? В действительности нет никаких существ, которых переправлял бы Так Приходящий, ибо если бы были существа, которых Так Приходящий переправлял в нирвану, то тогда существовали бы и “я”, и “личность”, и “существо”, и “вечная душа”. Субхути, когда Так Приходящий говорил, что есть “я”, тогда это не значило, что есть “я”. Однако обыкновенные люди-профаны считают, что есть “я”. Субхути, когда Так Приходящий говорил об обыкновенных людях, то это тогда означало не обыкновенных людей. Это и именуется обыкновенными людьми. Субхути, как ты думаешь, можно ли различить Так Приходящего по наличию тридцати двух признаков?”

Субхути сказал: “Это так, это так. Можно различить Так Приходящего по наличию тридцати двух признаков”.

Будда сказал: “Субхути, если различать Так Приходящего по наличию тридцати двух признаков, то и Совершенный Государь Поворачивающий Колесо 42 также оказался бы Так Приходящим”.

Субхути сказал Будде: “О Превосходнейший в Мире, если я уяснил смысл того, что проповедовал Будда, то не следует различать Так Приходящего по наличию тридцати двух признаков”.

Тогда Превосходнейший в Мире произнес такую гатху:

Если кто-то по внешнему виду распознает меня
Или по звуку голоса ищет меня,
То этот человек находится на ложном пути,
Ему невозможно увидеть Так Приходящего.

“Субхути, если у тебя есть такая мысль: “Так Приходящий благодаря совокупности признаков обрел аннутара самьяк самбодхи”, то, Субхути, отринь такую мысль. Так Приходящий не по причине наличия совокупности признаков обрел аннутара самьяк самбодхи.

Если, Субхути, у тебя есть такая мысль: “Возымевшие устремление к обретению аннутара самьяк самбодхи проповедуют обо всех дхармах как об уничтожающих и устраняющих все представления”, то отринь такую мысль. И по какой причине? Возымевшие устремление к аннутара самьяк самбодхи никогда не проповедуют о дхармах, что они уничтожают и устраняют все представления.

Субхути, если бодхисаттва наполнит весь мир семью сокровищами в таком количестве, сколько песчинок в Ганге, и таким образом совершит даяние и если какой-нибудь человек постигнет, что все дхармы бессущностны, будучи лишенными “я”, и через это обретет совершенство в терпении, то счастье, полученное этим бодхисаттвой, превзойдет заслуги предыдущего. И по какой причине? По причине того, Субхути, что бодхисаттвы через это не получают благости счастья”.

Субхути сказал Будде: “Скажи, о Превосходнейший в Мире, как это так, что бодхисаттвы не получают благости счастья?”

“Субхути, бодхисаттва не должен быть алчным по отношению к заслуженной им благости счастья. По этой причине и называют это неполучением благости счастья.

Субхути, если кто-нибудь говорит, что Так Приходящий пришел или ушел, сидит или лежит, то этот человек не понимает того, что я проповедую. И по какой причине? Так Приходящий ниоткуда не приходит и никуда не уходит, поэтому его и именуют Так Приходящим. 44

Если добрый сын или добрая дочь превратят в пыль три тысячи большой тысячи миров, то, как ты думаешь, много ли будет пылинок в таком скоплении?”

“Чрезвычайно много, о Превосходнейший в Мире. И по какой причине? Если бы скопления пылинок в действительности существовали, то Будда отнюдь не говорил бы, что это скопления пылинок. И каким образом? Когда Будда проповедовал о скоплениях пылинок, то тогда это были не-скопления пылинок. О Превосходнейший в Мире, когда Так Приходящий проповедовал о трех тысячах большой тысячи миров, то это были не миры, это и именуют мирами. И по какой причине? Если бы миры в действительности существовали, то это было бы представлением их гармонии в единстве. Когда Так Приходящий проповедовал о представлении их гармонии в единстве, то оно не было представлением их гармонии в единстве. Это и называют представлением их гармонии в единстве”.

“Субхути, представление об их гармонии в единстве является тем, о чем нельзя проповедовать, однако обыкновенные люди-профаны алчны до таких дел.

Субхути, если люди будут говорить, что Так Приходящий проповедовал воззрение, согласно которому “я”, “личность”, “существо” и “вечная душа” существуют, то, как ты думаешь, Субхути, поняли ли те люди смысл того, что я проповедую?”

“О Превосходнейший в Мире, те люди не поняли смысл того, что проповедовал Так Приходящий. И по какой причине? Когда Превосходнейший в Мире проповедовал воззрение о наличии “я”, воззрение о наличии “личности”, воззрение о наличии “существа”, воззрение о наличии “вечной души”, то это тогда не было воззрением о наличии “я”, не было воззрением о наличии “личности”, не было воззрением о наличии “существа”, не было воззрением о наличии “вечной души”. 45

“Субхути, возымевшие устремление достичь аннутара самьяк самбодхи так должны познавать все дхармы, так должны рассматривать их, так должны верить в них и понимать их: не рождается представление “дхарма”. Субхути, о том, что называют представлением “дхарма”, Так Приходящий проповедовал как о не-представлении “дхарма”. Это и именуют представлением “дхарма”.

Субхути, если какой-нибудь человек в течении бесчисленных кальп заполнит миры семью сокровищами и поднесет их в дар и если добрый сын или добрая дочь, которые возымели устремление стать бодхисаттвой, извлекут из этой сутры хотя бы одну гатху в четыре стиха, заучат ее, прочтут, изучат и подробно проповедуют ее другим людям, то счастье, обретенное ими превзойдеи счастье, обретенное от предыдущего даяния. Скажи, как же они будут объяснять ее другим людям? Не держась ни за какое представление, и тогда истинная реальность, как она есть не, поколеблется. 46 И по какой причине?

Как на сновидение, иллюзию,
Как на отражение и пузыри на воде,
Как на росу и молнию —
Так следует смотреть на все деятельные дхармы””.

Когда Будда закончил проповедь этой сутры, старейший Субхути, все бхикшу и бхикшуни, упасака и упасика, 47 все небожители и асуры этого мира с великой радостью восприняли все проповеданное Буддой, уверовали в это учение и стали следовать ему.

АЛМАЗНАЯ ПРАДЖНЯ-ПАРАМИТА СУТРА

Переведена на китайский индийским наставником и выдающимся переводчиком сутр Кумарадживой в нач. V в. Санскритский текст этой сутры, представляющей собой краткое изложение основ Учения Будды, не сохранился. Но в китайском переводе она широко распространялась и читалась многими, был на неё написан и ряд комментариев. Особо почиталась она в школе Чань. Следует также отметить, что по своему содержанию эта сутра во многом напоминает Ганакамоггалана сутту , входящую в Палийский канон.

Перевод

Когда Будда Шакьямуни впервые повернул Колесо Дхармы, преподобный Аджнятакаундинья пересёк [океан рождений и смертей]. Благодаря его последней проповеди Дхармы, [океан страданий] пересёк преподобный Субхадра. Всем, кто был [готов] пересечь [этот океан], он [помог его] пересечь. И вот, собираясь достигнуть окончательной нирваны, он лежал между двумя салóвыми деревьями в средней страже ночи. Ни один звук не нарушал спокойствие и тишину. И для блага своих учеников он кратко поведал им о важнейшем в Дхарме:

[О следовании предписаниям]

«О монахи, после моей паринирваны вы должны почитать и уважать предписания Пратимокши *. Относитесь к ним, как к свету, найденному в темноте, или, как бедняк - к найденному кладу. Вы должны знать, что они - ваш величайший наставник, ничем не отличный от меня, пребывающего в мире. Следуя этим чистым предписаниям, вы не должны заниматься куплей, продажей или обменом. Вы не должны желать полей или строений, иметь слуг, содержать свиту или животных. Вы должны избегать любой собственности и богатств, как избегали бы огненного ада. Вы не должны резать траву или рубить деревья, пахать поля или копать землю. Также вам запрещено составление лекарств, гадание или колдовство по звёздам, составление предсказаний на прибывающую и убывающую луну, определение удачных и неудачных дней. Все эти занятия являются [для монаха] неподобающими.

* Пратимокша - («[ведущее] к освобождению») - свод правил поведения буддийских монахов и монахинь.

Соблюдайте себя: ешьте только в надлежащее время и живите в чистоте и уединении. Вы не должны участвовать в мирских делах даже в качестве посланников. Не должны иметь дело с заклинаниями, составлять чудодейственные зелья, связывать себя дружбой с влиятельными людьми, выказывая им и богатым особую предрасположенность при общении и относясь с презрением к людям скромного положения и достатка. Поступать так - недопустимо.

С сосредоточенным умом и правильной осознанностью вы должны стремиться к пересечению [океана сансары]. Не скрывайте свои несовершенства и не творите чудес, вводя других в заблуждение. Что касается четырёх видов подношений *, довольствуйтесь ими, зная меру. Принимайте их, коль предложат, но не копите. Таково краткое разъяснение соблюдения предписаний.

* Четыре вида подношений - продукты питания, одежда, кров и лекарства.

Эти предписания являются основой для достижения освобождения, потому и названы Пратимокшей. Опираясь на них, вы можете достичь всех уровней поглощённости (дхьяна ), а также - познания прекращения страданий. Потому, монахи, вы должны всегда следовать этим чистым предписаниям и никогда не нарушать их. Следуя им, вы обретёте превосходные [качества]. Не следуя им, не обретёте никаких добродетелей. Потому вы должны знать, что эти предписания являются главным средоточием заслуг и добродетелей.

[О надзирании за умом и телом]

О монахи, освоив соблюдение предписаний, далее вам необходимо надзирать за [входами] пяти чувств, не позволяя входить, в силу невнимательности, пяти чувственным желаниям. Делайте это так, как пастух направляет своим посохом коров, не позволяя им входить на чужое поле, созревшее для жатвы. У потакающего пяти чувствам, творящего неблагое, пять его желаний не только переходят все пределы, но и становятся неудержимыми, подобно дикой необузданной лошади, которая рано или поздно понесёт человека, увлекая его в яму. Если человек ограблен, его страдание от этого не выйдет за пределы одной жизни, но ущерб, причиняемый этими разбойниками (чувственными желаниями), и опустошение, вызванные ими, станут причиной несчастий на протяжении многих существований. Поскольку вред от него порождает великое страдание, вам надлежит бдительно надзирать за собой.

Мудрые следят за собой, не потакая своим органам чувств, но надзирая за ними, как за разбойниками, коим непозволительно давать неограниченную свободу. Предоставив им такую свободу, в скором времени вы будете уничтожены Марой.

Ум - повелитель пяти чувств, и потому вы должны тщательно надзирать за ним. Вы, поистине, должны опасаться потакания уму больше, чем ядовитых змей, диких зверей или опасных грабителей. Всеиспепеляющий пожар, надвигающийся на вас, - не самое впечатляющее сравнение, отображающее опасность потакания уму. Необузданный ум подобен человеку, несущему кувшин с мёдом, сосредоточенному только на мёде и не замечающему глубокой ямы. Необузданный ум можно уподобить бешеному слону, не сдерживаемому никакими оковами, или - обезьяне, прыгающей по ветвям дерева: ими обоими очень сложно управлять. Потому не откладывайте надзирание за своими желаниями и не оставляйте их без присмотра. Потакая уму, вы утратите возможность родиться человеком. Подчините его, и для вас не будет ничего невозможного. Именно поэтому, монахи, надлежит упорно надзирать за своим умом.

[Об умеренности в пище]

О монахи, при получении всех видов еды и питья, вы должны относиться к ним, как к лекарствам. Будь они хорошими или плохими, не поглощайте их согласно своим вкусовым предпочтениям, но используйте лишь для поддержания существования тела, устраняя голод и жажду. При сборе подаяния вы должны быть подобны пчеле, берущей из цветов только нектар и не вредящей их цвету и аромату. Именно так, монахи, должны поступать и вы, принимая предложенное вам для избежание страдания. Но не стремитесь получить слишком много, причиняя тем самым вред добрым сердцам своих даятелей. Уподобьтесь мудрому, знающему силу своего быка и не истощающему его чрезмерным бременем.

[О бодрствовании]

О монахи, днём вы должны совершенствоваться в благой Дхарме, не позволяя себе тратить время попусту. В первый и последний периоды ночи также не ослабляйте усилий, а в течение среднего периода нараспев повторяйте сутры, дабы приумножать свои знания. Не позволяйте себе из-за сна проводить жизнь тщетно и бесплодно. Вы должны помнить о великом пламени непостоянства, сжигающем мир. Стремитесь как можно скорее пересечь [океан смертей и рождений]. Не спите. * Грабители - три омрачения - неизменно готовы убить вас, и они опаснее злейших из ваших врагов. Опасаясь их, как же вы можете спать, не заботясь о пробуждении? Эти омрачения - ядовитая змея, спящая в ваших умах. Они подобны чёрной кобре, затаившейся в вашем жилище. Быстрей же устраните эту змею острым дротиком следования предписаниям. И лишь когда эта дремлющая змея будет изгнана, вы сможете спокойно отдохнуть. Если же вы спите, её не изгнав, то вы - люди без стыда.

Среди всех украшений наилучшим является одеянье стыда. Стыд также можно сравнить с железным стрекалом, удерживающим человека от неблагих деяний. Потому, монахи, вы должны всегда стыдиться неумелых деяний. Вы не должны ни на мгновение утрачивать стыд, ибо, утратив его, вы утратите все ваши заслуги и добродетели. Стыдящийся неблагого наделён благими качествами, лишённый же стыда ничем не отличен от птиц и зверей.

* Не спите - полный отказ от сна рекомендовался монахам на период длительных ночных медитаций и, разумеется, в течение дня. В общем же случае рекомендация могла выглядеть, к примеру, так: «Иди, монах, будь привержен бодрствованию; днем, когда ходишь из стороны в сторону, когда сидишь, очищай ум от любых мешающих качеств (дхамм). Во время первой стражи ночи (от заката до десяти часов вечера), сидя или ходя из стороны в сторону, очищай ум от любых мешающих качеств. Во время средней стражи ночи (от десяти вечера до двух утра), приляг на правом боку в позе льва, одна нога на другой, с осознанностью и бдительностью, настроив ум, когда следует проснуться. Во время последней стражи ночи (от двух утра до рассвета), проснувшись, сидя или ходя из стороны в сторону, очищай ум от любых мешающих качеств» («Ганакамоггалана сутта», пер. с англ. Дмитрия Ивахненко).

[О воздержании от гнева и злобы]

О монахи, если бы явился некто и стал отрезать кусочек за кусочком от вашего тела, ваш ум должен оставаться неколебимым и не допускающим гнева. Кроме того, вы должны надзирать за своей речью, не допуская брани. Допустив гневные мысли, вы создадите себе препятствие для следования Дхарме и утратите накопленные заслуги. Терпение - добродетель, превосходящая даже следование предписаниям и суровую аскезу. Способного совершенствоваться в терпении можно по праву назвать великим и могущественным, а неспособного принимать яд насилия с радостью, как сладчайшую росу, нельзя назвать мудрым, вступившим на Путь. Почему это так? Вред, причиняемый гневом и негодованием, разрушает все благие качества и столь сильно порочит доброе имя разгневанного, что ни нынешние, ни будущие поколения не захотят даже слышать о нём. Вы должны знать, что злобные мысли ужаснее великого пожара, потому постоянно воздерживайтесь от них и не позволяйте им возникать. Из трёх воров-омрачений ни один не похищает заслуги так, как гнев и негодование. Гнев может быть простителен мирянам, потакающим своим желаниям, следующим малой Дхарме и неспособным сдерживать себя. Но для оставивших дом, дабы следовать Дхарме и избавиться от желаний, потакание гневу и негодованию недопустимо. В чистом прохладном облаке не должно быть места нежданному грому или молнии.

[О воздержании от высокомерия и презрения]

О монахи, потирая свою голову *, вы должны напоминать себе, что, отвергнув все украшения, надеваете красновато-коричневое одеяние, сшитое из кусков ткани, и носите чашу для сбора подаяния, служащего лишь для поддержания жизни. Сознавая это, при появлении высокомерных или презрительных мысли необходимо быстро их устранять. Проявлять высокомерие и презрение не подобает даже тем, кто одет в белое и живёт жизнью мирянина. Сколь же менее пристало это вам, оставившим дом. Вы должны быть смиренными, следуя Дхарме при сборе пищи во имя достижения освобождения.

* … потирая свою голову … - каждое утро буддийский монах должен тщательно потирать свою голову, проверяя, не отросли ли у него волосы.

[О недопустимости лести]

О монахи, ум, склонный к лести, несовместим с Дхармой. Вы должны знать: лесть - не что иное, как обман, потому следующие Дхарме не прибегают к ней. Вам надлежит исследовать и исправлять ошибки ума, следуя искренности как основе.

[Об уменьшении желаний]

О монахи, вам следует знать, что имеющие много желаний испытывают и много страданий-неудовлетворённостей, поскольку постоянно озабочены поисками личной выгоды. Те же, у кого мало желаний, не жаждут и не ищут ничего, потому не испытывают таких страданий. Уменьшайте же ваши желания, следуя Дхарме надлежащим образом. Уменьшающий свои желания способен обрести все заслуги и добродетели. Желающие малого не прибегают к лести для получения желаемого ими от других и не идут на поводу у своих органов чувств. Совершенствующийся в умалении желаний обретает умиротворение ума, не имея повода для беспокойства или страха, а получив данное ему, удовлетворяется этим и никогда не страдает от недостатка. Избавившийся от желаний обретает нирвану. Таково объяснение уменьшения желаний.

[Об удовлетворённости]

О монахи, если вы хотите избавиться от всех видов страданий, вы должны быть неизменно удовлетворены. Удовлетворённость служит основой достатка, счастья, успокоения и уединения. Удовлетворённый доволен, даже если вынужден спать на земле. Неудовлетворённый же останется недовольным, даже пребывая в небесных обителях. Такие люди чувствуют себя бедными, даже если они богаты, а удовлетворённые пребывают в достатке даже в нищете. Неудовлетворённые всегда идут на поводу у пяти органов чувств и вызывают жалость у довольствующихся малым. Таково объяснение удовлетворённости.

[Об уединении]

О монахи, ищите покоя, необусловленного умиротворения и счастья. Отстраняйтесь от суеты и шума и живите обособленно, в укромных местах. Живущим в уединении поклоняются с благоговением Шакра * и все боги. Вот почему вы должны покинуть свои и иные семейства и жить в отстранённом уединении, постигая основу прекращения страдания. Услаждающийся пребыванием среди людей переживает множество страданий, подобно дереву, к коему слетается множество птиц, способных его обрушить. Привязанный к мирскому погружается в пучину страданий, подобно старому слону, увязающему в топком болоте. Таково объяснение уединения.

* Шакра - эпитет повелителя богов Индры.

[Об усердии]

О монахи, если вы достаточно усердны, для вас нет ничего трудного. Как слабый ручей, постоянно сочась, проделывает отверстие в скале, так и вы должны быть неизменно усердны. Если ум совершенствующегося в Дхарме часто становится вялым, он подобен пытающемуся добыть огонь трением, но каждый раз отдыхающему перед тем, как появится пламя. И хотя он хочет добыть огонь, это оказывается трудным. Таково объяснение усердия.

[Об осознанности]

О монахи, поиск благого друга или надёжного даятеля не может сравниться с совершенствованием в осознанности. Если вы пребываете осознанным, ни один из воров-омрачений не проникнет в ваш ум. Вот почему вы должны держать свой ум в состоянии постоянной осознанности. Утратив же осознанность, вы утратите все свои заслуги. Если сила вашей осознанности велика, то, хотя вы имеете дело с ворами - пятью чувственными желаниями, они не могут причинить вам вред. Так воин, вступающий в бой облачённым в надёжные латы, может ничего не страшиться. Таково объяснение осознанности.

[О сосредоточении (самадхи )]

O монахи, если вы не позволяете уму отвлекаться, он будет оставаться в состоянии устойчивого сосредоточения. Если ум сосредоточен, вы можете постигать возникновение и прекращение проявлений всех дхарм. Потому вы должны стремиться постоянно совершенствоваться в различных видах поглощённости. Когда достигнуто одно из таких состояний сосредоточения, ум больше не блуждает. Это подобно домохозяину, бережно использующему имеющуюся у него воду и надлежащим образом орошающему свои земли. Совершенствуясь в сосредоточении, вы сберегаете воду мудрости, не допуская её утечек. Таково объяснение сосредоточения.

[О мудрости]

О монахи, если вы обладаете мудростью, вы свободны от привязанностей и жажды. Всегда надзирайте за собой и не позволяйте себе ошибок. Так вы сможете достичь освобождения согласно моей Дхарме. Если же вы не надзираете за собой, я не знаю, как вас назвать, ибо вы - ни прилежный последователь Дхармы, ни мирянин. Мудрость является надёжным плотом, переправляющим вас через океан рождений, старости, болезней и смертей. Мудрость подобна яркой лампе, рассеивающей тьму неведения, лучшему лекарству для всех, кто болен, и острому топору для искоренения дерева страданий. Вот почему вы должны неуклонно заботиться о себе, изучая [сутры], обдумывая [их] и взращивая мудрость. Даже если вы обладаете только плотскими глазами, но обрели проницательную мудрость, вы будете обладать ясным видением. Таково объяснение мудрости.

[О пресечении пустословия]

О монахи, если вы предаётесь разным праздным спорам и обсуждениям, ваш ум будет рассеянным и, хотя вы оставили дом и жизнь мирянина, вы не сможете достичь освобождения. Именно поэтому, монахи, вы должны немедленно отказаться от блуждающих мыслей и праздных бесед. Если вы хотите достичь счастья нерушимого покоя, вам необходимо полностью излечиться от болезни пустословия.

[О личном усилии]

О монахи, относительно всех видов нравственного поведения вы должны иметь сосредоточенный ум. Всегда избегайте лени, как избегали бы встреч со злобным грабителем. Ныне Дхарма, проповеданная вам для вашего блага Благословенным, завершена, и от вас требуется лишь усердно следовать этому Учению. Если вы живёте в горах или у безлюдного болота, у подножия дерева или в пустом и тихом жилище, помните Дхарму, вами полученную, ничто из неё не упуская. Вы должны быть неизменно усердны в следовании ей, дабы затем не жалеть и не раскаиваться, умирая, о напрасно потраченной жизни. Я подобен искусному целителю, знающему болезнь и прописывающему лекарство. Но будет ли оно принято или нет, от целителя не зависит. Кроме того, я подобен сведущему проводнику, указывающему наилучший путь. Но если услышавший о пути не последует им, это не вина проводника.

[Об устранении сомнений]

О монахи, если у вас есть какие-либо сомнения в отношении Четырёх Благородных Истин: о страдании-неудовлетворённости и остальном, вы можете спросить о них сейчас, не откладывая. Не скрывайте такие сомнения, не ища их разрешения».

И Благословенный трижды повторил это, но не нашлось ни одного, кто вопросил бы его. Почему так? Потому что не было в этом собрании никого, скрывающего какие-либо сомнения.

Тут почтенный Ануруддха, прозревая умы пребывающих в собрании, почтительно обратился к Будде: «Благословенный, луна может стать горячей, а солнце - стать холодным, но Четыре Благородные Истины, возглашённые Благословенным не могут стать иными. В истине о страдании, проповеданной Благословенным, сказано о подлинном страдании, не способном стать блаженством. Скопище желаний поистине является причиной возникновения страдания, и кроме этого не может быть у него другой причины. Если страдание прекращено, это означает, что устранена его причина, ибо если устранена причина, то прекращается и следствие. А путь, ведущий к прекращению страдания, - истинный путь, и нет пути другого. О Благословенный, все монахи этого собрания уверены в этом, и у них нет никаких сомнений в Четырёх Благородных Истинах.

Видя достижение Благословенным окончательной нирваны, в этом собрании те, кто ещё не сделал то, что должно быть сделано, почувствуют себя, несомненно, опечаленными. Те, кто недавно вступил на путь Дхармы и кто услышал проповеданное Благословенным, все достигнут просветления, видя Дхарму так же ясно, как вспышку молнии в ночи. Но есть те, кто уже сделал то, что должно быть сделано, и пересёк океан страданий, но будут думать так: “Почему Благословенный ушёл в окончательную нирвану так быстро? ”».

Хотя преподобный Ануруддха сказал эти слова и все, пребывающие в собрании, проникли в смысл Четырех Благородных Истин, Благословенный пожелал ещё утвердить в Дхарме всех, пребывающих в этом великом собрании. И с умом, преисполненным великого сострадания, он вновь заговорил ради их блага:

«О монахи, не горюйте. Даже останься я в мире на целую кальпу, моё общение с вами всё равно завершилось бы, ибо не бывает встреч без расставаний. Ныне Дхарма дана полностью на благо всех и каждого. Проживи я дольше, в этом не было бы никакой пользы. Кто из богов и людей был готов пересечь [океан страданий], уже достигли просветления, а кто ещё не завершил свою переправу, уже создали необходимые причины для этого.

[Завершение проповеди]

Отныне все мои ученики должны неуклонно продолжать следовать Дхарме, и тогда тело Учения Татхагаты будет существовать вечно, оставаясь неразрушимым. Но, поскольку в мире ничто не постоянно, все собрания завершаются расставанием. Потому не горюйте, ибо такова природа всего мирского. Но стремитесь усердно и как можно быстрее достигнуть освобождения. Рассейте тьму неведения светом истинной мудрости, ибо в этом непостоянном мире нет ничего прочного или долговечного.

Ныне я собираюсь достичь окончательной нирваны, подобной избавлению от ужасающей болезни. Этот тело является вещью, от которой нам действительно хорошо бы избавиться, зловредной вещью, ложно именуемой “я” и тонущей в океане рождений, болезней, старости и смертей. Так как же мудрый может не быть счастливым, избавляясь от него, как от злобного вора?

О монахи, вы должны с сосредоточенным умом искать путь к выходу за пределы всех движущихся или недвижных мирских дхарм, ибо все они непостоянны и подлежат разрушению. На этом заканчиваю: больше говорить не о чём. Время уходит, и я хочу перейти в нирвану. Это мои самые последние наставления».